Известно, что изменение общественного строя сопровождается активизацией отдельных слов и терминов. Некоторые из них даже приятны на слух. Например — «гражданское общество». Услышав это, всем сразу хочется жить в таком обществе. Потом в душу закрадываются некоторые сомнения — а нет ли тут подвоха? Ведь общество — то состоит из граждан и не может быть негражданским. При дальнейших изысканиях выясняется, что под термином подразумевается «совокупность неполитических отношений граждан, основанная на принципах самодеятельности и автономии по отношению к государству». Понятие не новое — из политической социологии, и никаких благ нам не сулящее. Но с высоких трибун все звучит, что вот — вот мы построим это долгожданное «гражданское общество», а еще оно должно быть «открытым», а процесс его строительства — «прозрачным». Все это очень напоминает агитпроп еще «неразвитого» социализма.
Люди, которые призывают нас построить общество нового типа, согласно нынешней терминологии, принадлежат к «политической элите». Раньше слово элита применялось редко. Запомнились разве что отчетные доклады функционеров, когда они извещали партхозактив о дополнительно заготовленных «элитных семенах». Ныне это слово используется в названиях домов и магазинов, кафе и ресторанов и вообще, извините, где угодно. А употребление термина «политическая элита» стало признаком хорошего тона. Особенно любят его произносить партийные лидеры и депутаты. При этом имеют в виду небольшую группу людей (и себя в том числе), которая в данное время определяет курс страны и правит ее судьбою. Подразумевается, в полном согласии с этимологией, что данная группа является как — бы лучшей частью общества. Между тем отношение самого общества к своей «элите» далеко не однозначное. Более того, многие ставят под сомнение право этих людей называться «элитой».
Справедливости ради отметим, что и раньше взаимоотношения народ — правители отличались известным напряжением. Но тогда никому и в голову не пришло назвать партийную номенклатуру «элитой». Обзывали по всякому — но не «элитой». Ведь номенклатура была символом «системы» и отчуждена от народа. Однако та «система» требовала от своих кадров элементов профессионализма, соблюдения минимальной лояльности к стране и некоторых других ограничений. Например, нельзя было строить собственный дом больше каких — то размеров. Живи себе в государственном дворце, а строить себе — не положено, и все. К тому же та «система», продолжая традиции русской политической культуры, не очень препятствовала росту национальных кадров. Иначе не появились бы государственные деятели с однозначной национальной ориентацией. Такие, как А. Мясникян, Я. Заробян и другие.
Советская номенклатура прошла долгий путь от сталинской селекции, когда за ошибки (в понимании своей эпохи) платили головой, до брежневского «застоя», во время которого за все грехи можно было откупиться тривиальной взяткой. К началу «перестройки» эта номенклатура — деградированная и погрязшая в коррупции, не выдержала первого же натиска и быстро сдала свои позиции. На их место пришли новые люди.
Поначалу их дела, речи, интонация — все нравилось народу. Большинство из новых были из неноменклатурной (разночинной) интеллигенции — довольно многочисленной и активной прослойки того общества. К ним, в стан своих идеологических противников, перешли и многие из прежней номенклатуры. Они на уровне биологического инстинкта почуяли в грядущей новой формации что — то свое, родное. Потом наступил период, когда пришедшие к власти на национальных идеях лидеры начали отходить и от этих идей, и от народа. Простыми формулами типа «власть портит людей» — этого не обьяснить. Еще более несостоятельна версия об особенностях национального характера.
Что же случилось? Причин тут — много, и каждый из нас имеет право добавить еще и свое видение этого явления. Но есть и закономерности, присущие всем и не только нам.
Существует мнение, что в «холодной войне» потерпела поражение исключительно советская, российская империя. Армения же победила в карабахской войне и, к тому же, завоевала независимость. Относительно победы — все правильно, мы одержали блестящую победу. Более того, эта военная победа имеет далеко не локальное значение. Защитив, очистив, а местами и отодвинув так называемую «турецкую контактную зону», мы оказали крупную цивилизационную помощь России и Грузии. Это только говорят, что история не терпит сослагательного наклонения. При другом исходе этой войны совсем не трудно представить себе Россию с «чечней» в Краснодаре и еще более разодранную Грузию.
С независимостью же вышло посложнее. По некоторым параметрам степень нынешней автономии уступает самостоятельности второй республики. Например, ныне во многих министерствах в том или ином виде представлены эмиссары международных организаций, осуществляющих тотальный контроль и сбор информации. Никакой союзный госплан не играл столь определяющей роли в республике, как сейчас международные финансовые организации. Раньше в той или иной степени в «центре» прислушивались к мнению «местных товарищей», т.е. худо — бедно работала пресловутая обратная связь. Ныне с этим явно хуже, да и мнений местных господ что — то не слышно. Все это является следствием того, что мы, и иначе не могло быть, наравне с русскими, потерпели крупное поражение в так называемой «цивилизационно — холодной войне». Как следствие такого поражения нам навязали чуждую общественную формацию, где на место старой полунациональной — полупартийной «номенклатуры» поставили полностью компрадорскую «политическую элиту». Тех, кто сопротивлялся, или перевоспитали, или просто убрали.
Так — что «измена президента» и его последователей, трансформация многих партий, антинациональная деятельность высших чиновников — это процессы, которые следуют из логики режима «нового мирового порядка» и являются общими для многих стран, и не только для бывших социалистических республик. Вот что пишет по этому поводу крупный политолог, профессор МГУ Александр Сергеевич Панарин:
«Эпоха глобализма поставила национальные элиты в некоторое промежуточное состояние: между собственным народом и международными центрами власти. Причем вектор изменений совершенно определен: по мере нарастания тенденций глобализации национальные «политические и экономические элиты» все меньше прислушиваются к голосу своих избирателей и все больше связывают себя принятыми за спиной народов решениями нового интернационала. Кажется, и мораль, и логика требуют, чтобы избирателю это объяснили, прямо заявив, что в его услугах больше не нуждаются».
Заметим, что осмысление этой новой ситуации — задача не простая. Ведь получается, что разрушали старый строй для того, чтобы получить его обратно в более изощеренном и масштабном формате. В этом психологически трудно признаться, особенно интеллигенции, а точнее — ее остаткам. Потому и чаще жалуются на материальные невзгоды и реже — на «систему». Но мешают распознаванию новой системы и другие, более объективные факторы. Доктрина глобализма не изложена в виде «Майн Кампфа» или какого — нибудь манифеста, а использование в ней элементов либерализма служит лишь ширмой. Мимикрия — один из методов самозащиты этой доктрины. Поэтому часто ее идентификация затруднительна, особенно в условиях нынешнего загаженного информационного поля.
Однако некоторые аналитики уже назвали этот новый порядок «оккупационным», полагая, что экспансия Запада перешла порог от влияния к насилию. Они также утверждают, что в мире уже началась «вторая мировая холодная война» против подобного «продвинутого тоталитаризма». Подчеркивается, что для достижения успеха в этой борьбе необходима замена существующих «политических элит» национальными кадрами. И с этим трудно не согласиться.
Голос Армении,
19.06.2001
|
|
