|
Об авторе: Абдул-Вахед Ниязов - депутат Государственной Думы РФ.
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ СССР и Варшавского блока изменило политическое равновесие на планете. Деление на страны Первого, Второго и Третьего мира перестало существовать.
Страны Второго мира (социалистический лагерь) исчезли, частью войдя в Первый мир (развитые капиталистические государства) на правах младших партнеров, частью слились с Третьим миром, растеряв былой политический вес, Россию и бывшие советские республики постигла именно эта участь. Третий мир утратил возможность маневрировать между двумя сверхдержавами-антагонистами, получая поддержку и защиту то там, то здесь.
В результате политический язык межгосударственного общения радикально изменился в сторону резкого ужесточения. Ультимативность последнего десятилетия была немыслима в течение 45 лет после Второй мировой войны. "Буря в пустыне" и Косовская операция отличаются от предшествующих войн прежде всего предопределенностью развязки. Предыдущие локальные войны были, по сути, малоформатными конфликтами двух глобальных систем, и завершение их с любым результатом никогда не было окончательным выяснением расстановки сил. В 90-х годах войны с участием стран Запада (в расширительном смысле) приобрели характер полицейских операций, проводимых в формате полноценной современной войны.
Понятие страны-изгоя есть результат новой политической структуры мира, когда "западные" интересы не уравновешены ничьими другими, когда нет необходимости договариваться с равным противником и все можно решить войсковой операцией, которую в конечном итоге все равно оплатит заведомо проигравший. Страной-изгоем может стать в любой момент абсолютно любое государство, интересы которого вошли в конфликт с интересами новой мондиалистской структуры, если эту ситуацию нельзя разрулить с помощью либерального внутреннего лобби.
Россия, наследница СССР, чрезвычайно болезненно перенесла утрату статуса сверхдержавы. До сих пор этот факт до конца не осознан не только рядовым населением, но и многими политиками высокого ранга. С наивным недоумением обсуждают вопрос "Почему нас не пригласили для переговоров об урегулировании израильско-палестинского конфликта?" и обыватели, и журналисты, и чиновники МИДа. Российские десантники совершают марш-бросок на Приштину под ликование на Родине, но оказывается, что там они не противостоят натовским оккупационным войскам, согласно с особой позицией России по югославскому вопросу, а, напротив, совместно с ними контролируют сербскую территорию. До сих пор не всем ясно, что от СССР остались в основном долги, которые то ли не могут, то ли не хотят платить наши финансисты, а авторитет СССР - утрачен.
Но навсегда ли? К середине 90-х появилось первое осознание того, что никакой ядерный потенциал, никакие сырьевые ресурсы не смогут сделать Россию тем, чем она была, возглавляя соцлагерь. Сдача горбачевским режимом Варшавского военного блока, утрата военного контроля над Евразией - главная причина потери международного влияния. И никакими экономическими, культурными и традиционными связями это не восполнить.
Именно тогда впервые прозвучала идея о создании нового полюса силы. Наиболее известный вариант этой идеи - строительство оси Москва-Дели-Пекин. Но дипломатические шаги России в этом направлении были встречены прохладно, громкие заявления повисли в воздухе, и тема постепенно заглохла. Есть целый ряд причин, почему данная программа оказалась нежизнеспособна. Ни Индия, ни Китай не самостоятельны в той степени, какая требуется для участия в политическом блоке, альтернативном глобальному западному проекту. Индия находится в сфере британского контроля, а Китай в силу особенностей своей юго-восточной политики вынужден тщательно выверять свои шаги с учетом позиций США. Кроме того, оба этих государства имеют массу нерешенных проблем между собой и являются конкурентами в сфере азиатского влияния.
Помимо этого явно нереализуемого проекта, есть иные версии этой идеи, прежде всего это стратегический союз России и Исламского мира. До недавнего времени упоминание о нем встречало столь упорное сопротивление либерального лобби, что он не развивался даже в виртуальном варианте. Россия виделась исключительно как часть западного мира, и предполагалось, что за право быть признанной в качестве таковой можно заплатить любую цену.
Между тем проблемы, с которыми столкнулась Россия в финале ХХ века, и проблемы стран исламской цивилизации имеют общую природу и происхождение. Это серьезная внутренняя неготовность прозябать в кильватере атлантизма, обслуживая западную цивилизацию в качестве рынка дешевой рабочей силы или сырьевой базы.
Исламские страны, в первую очередь страны-изгои, готовы многим поступиться ради создания действенной силы, способной представлять их политические интересы. Проект создания оси Россия-Казахстан-Таджикистан-Иран-Ирак с перспективой присоединения к ней со временем Афганистана и ряда арабских стран предпочтительнее, нежели любой другой. Такой союз при условии военного соглашения в его рамках восстанавливал бы контроль на евразийском пространстве с приоритетным положением России. Единая экономическая политика огромного региона, в котором сосредоточены гигантские сырьевые ресурсы, основные мировые запасы нефти и т.д., положила бы конец диктатуре необеспеченного доллара США. Очевидность этого и есть главная причина сопротивления российским дипломатическим шагам в восточном направлении.
После ухода президента Ельцина с политической сцены наметился ряд позитивных сдвигов в этой области. Оживились контакты с Ираном, Таможенный союз, в котором, помимо России и Белоруссии, участвуют среднеазиатские республики, преобразовался в полноценный Евразийский экономический союз, расширяется договор о коллективной безопасности. Но все это скорее обозначение удара, нежели действительная подготовка его, этакая виртуальная политика, ставшая популярной в печальную козыревскую эпоху, когда вместо реального действия приоритетному западному партнеру демонстрировалась теоретическая возможность.
Для реализации этого проекта необходимо преодолеть в первую очередь внутреннее сопротивление, именно либерально-демократическое крыло политической элиты России является главным противником этого. Так называемая патриотическая оппозиция не способна продавливать сопротивление либералов хотя бы потому, что вся ее поддержка населением закончится, как только они выйдут за пределы разговоров о социальной защищенности. А данный проект потребует значительного напряжения сил и мобилизации всех ресурсов. Кроме того, патриоты давно больны самым низкопробным провинциальным шовинизмом и исламофобией, а участие в российско-исламском союзе требует определенной интернациональной культуры. Коммунисты, которые являются наиболее конструктивной частью патриотической оппозиции и по определению должны пропагандировать пролетарский интернационализм, практически ничего не делают для преодоления националистических настроений в обществе, оставляя эту область на откуп маргиналам.
Инициативу по созданию подобного союза могла бы взять на себя та группа относительно новых политиков, которая пришла в высшие эшелоны власти вместе с Владимиром Путиным. Но этот проект столь масштабен, что его лоббирование не под силу отдельной группе сторонников, даже очень высокопоставленных. Для поддержки контрглобалистского союза необходимо новое структурирование партийного пространства России, должна сформироваться принципиально новая массовая политическая партия, которая осознает будущее России как часть единого евразийского будущего.
В принципе евразийская идеология не нова для России, но пока это удел в основном узкого круга интеллектуалов. Практическим воплощением идей евразийства в политическую жизнь России пока никто не занимался, хотя для этого есть все предпосылки.
Во-первых, у населения России весьма значительная мусульманская составляющая, что создает массу оперативных возможностей. Во-вторых, от СССР помимо долгов остались наработанные связи - политические, военные, экономические - и со странами-изгоями, и, само собой разумеется, с бывшими союзными республиками. В-третьих, Россия по сей день обладает достаточным военно-техническим потенциалом для резервации за собой места лидера в предполагаемом союзе, кстати, последнее - фактор, который может вот-вот исчезнуть.
И самое главное - при создании нового блока нельзя ограничиваться полумерами. Контрглобалистский союз должен не обозначать возможность контроля над Евразией, а в действительности ее контролировать. Союз должен обладать максимальными возможностями во всех областях, вплоть до договоров о совместных военных действиях в случае нападения на одного из участников и создания единого командования.
Очевидно, что противостоять диктату Атлантического союза можно только адекватными мерами, упреждая его действия, а не пассивно рефлексируя.
|
|
