|
Арест Павла Бородина вызвал широкий резонанс среди российских политиков. Свой взгляд на эту ситуацию излагает глава Фонда эффективной политики Глеб Павловский.
Так называемую «проблему Бородина» в принципе бессмысленно рассматривать в рамках темы швейцарского дела против Бородина и в рамках политических счетов прошедшей эпохи. Именно так на нее сейчас смотрят многие. Да и вообще не существует проблемы Бородина, существует проблема ареста и задержания ответственного секретаря Союза Белоруссии и России, осуществленного нашим геостратегическим конкурентом в рамках спецоперации. Только этот смысл и такой контекст я вижу в этой проблеме.
И тогда становятся понятными и очевидными некоторые факторы, с которыми пришлось столкнуться. Первое: Соединенными Штатами создается и будет с возрастающей степенью создаваться «проблема Белоруссии» - с целью создания определенной бреши в системе внутрироссийской стабильности. Оспаривая легитимность нынешнего белорусского президента - а я уверен, что они будут оспаривать легитимность результатов и будущих президентских выборов, это практически заранее заложено, - США рассчитывают постоянно держать Путина под некоторой угрозой, особенно европейскую линию политики Путина.
Отмечу, что это - нормальное поведение новой американской администрации. Особенно нормальное в том смысле, что новый американский президент обладает на данный момент сравнительно низким международным рейтингом, несопоставимым с экономическим и военным весом самих Соединенных Штатов и одновременно сопоставимым с международным рейтингом Путина. Это, конечно, абсолютно не устраивает американскую администрацию. Значит, ее задача - прежде всего восстановить то, что они считают балансом.
С этим глупо бороться с помощью истерики - с одной стороны, школьнических угроз - с другой, и совершенно неприличных выражений лояльности нью-йоркскому суду - с третьей. Именно это, обратите внимание, сейчас демонстрирует столичная элита. Надо понимать, что против нас играет конкурент, который исходит из абсолютно тех же самых приоритетов во внешней политике, т.е. из приоритета национальных интересов, что и наша администрация. Это делает игру одновременно и более острой, и в каком-то смысле более рациональной.
Против нас играет конкурент, который - в отличие от нашей политической элиты - понимает слова «политическое планирование». И если запускается какой-то плановый процесс, то проводятся все его стадии, и это - не импровизация, это продуманная операция.
А наша московская политическая элита оказалась к этому не готова. Как политическое сообщество, вся лидерская система московских политических групп на сегодня в принципе недееспособна. Крайняя слабость видна сегодня, например, в том, что бывший посол в США, глубоко уважаемый мною господин Лукин, вместо того чтобы сказать определенным образом так, как должен говорить ответственный политик, объяснить, что проблема - виноват или не виноват в чем-то Бородин - будет решаться нами, а не американской администрацией и не американским судом, чтобы говорить тем языком, которым говорит, например, государственный департамент США, когда обращается к Кубе с требованием выпустить арестованных там чешских дипломатов (не своих, чешских), при этом американский департамент просто делает то, что считает нужным с точки зрения своих национальных интересов... Вместо всего этого наш политик, причем считающий себя правым политиком, что очень важно, не в состоянии действовать на основании национальных интересов. Или другой наш правый вроде бы политик Ирина Хакамада объясняет заключенному Бородину, что надо было правильный паспорт взять. То есть она выступает скорее как опытная международная авантюристка, чем как правый политик. Позиция правого политика в этой ситуации должна быть очень определенна: сперва восстановите статус-кво, а потом мы будем говорить о Бородине и о его вине. Не может быть никакой дискуссии о вине Бородина с Соединенными Штатами Америки. Речь идет об ответственном государственном лице, находящемся вне зоны юрисдикции.
Реакция нашего политического сообщества продемонстрировала, что сообщество не готово в этом смысле оказать поддержку Президенту Путину. Путин в этой ситуации, разумеется, обдумывает адекватные действия, но адекватные действия не обязательно должны быть симметричными. Я бы даже сказал - они не могут быть симметричными. В Кремле это очень хорошо поняли. Путин молчит именно потому, что в этой ситуации не обязательно реагировать немедленно и публично. Ведь по сути американская администрация вчера совершенно определенно заявила, что не признает международного статуса Союза Белоруссии и России, то есть не признает фактически статуса того государственного образования, в котором мы живем. Это и есть истинный момент, на который действительно будет реагировать Путин.
Разумеется, он при этом будет рассчитывать на длительный период, потому что игра нашего конкурента - в данном случае, подчеркиваю, конкурента, а не противника - достаточно точно рассчитана на выход на европейское поле. Европейская ориентация путинской политики, а точнее - восстановление европейской линии нашей политики вызывает особенную тревогу в Соединенных Штатах. И операция против Бородина, против Союза Белоруссии и России рассчитана на вовлечение в конфликт европейских союзников США. Это очень опасная игра. Перспективно это наихудшее поле, на котором могли бы играть США, потому что в вопросе о Союзе Белоруссии и России, в вопросе о наших национальных интересах не будет и не может быть компромиссов, а будет выработка полной клавиатуры симметричных и асимметричных мер.
Но кризис этот, надо признать, оказался очень своевременным, потому что те политические силы, на которые сегодня опирается президент России, оказались просто неспособны действовать в достаточно адекватном режиме, неспособны ни оценить обстановку, ни оценить угрозы, ни выработать какие-то солидарные меры реагирования. Я совершенно не рассчитываю на солидарность столичной элиты, потому что она вообще деполитизирована, аморфна и, в общем-то, сегодня предельно коррумпирована. О чем свидетельствуют, например, отсутствие реакции правозащитников в этом вопросе. Правозащитник традиционно в России защищал права и своих противников тоже. У нас же сегодня возник тип правозащитника, который выступает в сущности как функционер, обслуживающий тот или иной вариант актуальной текущей американской политики, подбирающий аргументы и примеры в обоснование существующей политической линии. Это только один из примеров, демонстрирующих отсутствие демократической политической инфраструктуры обеспечения национальных интересов.
Я не думаю, что этот кризис выйдет за рамки обычного взаимного тестирования. Мне представляется, что будут найдены способы исчерпать его так или иначе как на публичной, так и на не публичной сцене действий. Потому что, повторяю, существуют определенная симметрия Буша и Путина. Оба они - Путин первый, а Буш второй - заявили, что их внешняя политика будет строиться исключительно на основе национальных интересов. Оба они, как ни странно, решают похожие проблемы, т.е. фактически проблемы конституирования нового мирового порядка, потому что Россия - новое государство на мировой арене, и Путин - фактически лидер новой России, которая устраивает свое место, свою систему связи и союзов на новой мировой арене. И Буш имеет дело с одной стороны с доминированием Соединенных Штатов, которое в каком-то смысле непосильно для внутренней политики Соединенных Штатов. Здесь есть определенная симметрия, она будет вести к предсказуемости конфликтов, потому что ни один из лидеров не является сторонником пустых демонстраций, а оба они являются реалистами, консерваторами, оба являются националистами в западном либеральном смысле этого слова.
Я думаю, что этот кризис своевременный и потому, что он сравнительно мелкий, возник превентивно по довольно ничтожному поводу. Но выбран неправильный повод, неправильный момент и недопустимая технология, на что, видимо, будет дан соответствующий ответ. В данном случае, со стороны США довольно мелкая игра - на постановку, я бы сказал, кнопок на стульях, тем что в пионерлагере и в казарме называют «пропиской».
Я бы сказал, что казус Бородина не является новостью, политическая игра совершенно откровенно прослеживается и в деле Лазаренко, и в ряде других случаев юрисдикции США, и она вызывает тревогу у европейских партнеров. Это достаточно известно кремлевской администрации.
Возвращаясь к внутриполитическому контексту, необходимо сказать, что этот кризис предрешает исход так называемой дискуссии о выплате долгов Парижскому клубу. Потому что совершенно определенно мы предвидим неизбежные цепи проверок, попыток затормозить наше политическое восстановление и стабилизацию нашего внутриполитического и экономического контекста. Теперь приоритетом является исключение необходимости просить кого-либо о чем либо. Это очень важный момент. Россия в этой ситуации не имеет права ставить себя в положение, когда по каким-то жизненно важным для нее вопросам, она должна будет о чем-либо просить Соединенные Штаты. Именно поэтому выплата долгов является практически нашим внутриполитическим приоритетом. Президент России не должен никого ни о чем просить, в особенности Cоединенные Штаты Америки. Поэтому, я думаю, что спор о долгах исчерпан. Конечно, их надо платить и чем скорее, тем лучше. Мы должны понимать, что при нынешнем уровне консолидированности государственной воли абсолютной угрозы для национальных интересов России уже не существует. Никакое действие, никакое падение, изменение мировой экономической и политической конъюнктуры, если и может затруднить наше экономическое и политическое возрождение, но не может нас разрушить как государство. Нашему суверенитету может угрожать только необходимость о чем-либо просить Соединенные Штаты Америки, потому что это будет связано с тем, что они превратятся в арбитра в решении наших внутриполитических вопросов. Вот это должно быть полностью исключено. Поэтому долги надо платить. И здесь, я думаю, эта дискуссия в таком виде, как она велась, закончена. Мы не будем покупать свой суверенитет у Соединенных Штатов, именно поэтому мы будем платить долги.
|
|
