|
Очевидцев, способных полно изложить события, дать объективную оценку фактам и последствиям войны остается действительно все меньше. Между тем все больше становится тех, кто плодит мифы, верит им и готов добровольно заблуждаться.
Характерным в этом смысле является «свидетельство» полковника и ветерана 38 дивизии А. Лебединцева, опубликованное в НВО (N4 2001 г.) под заголовком «Все круги военного ада».
В контексте статьи ветерана, несколько слов о «боеспособности и боеготовности» войск в мирное время и ходе войны.
Г. Жуков: «исторические водевили»...
В прессе периодически инициируются дискуссии о приказе N227 от 28 июля 1942 года, более известный под названием «Ни шагу назад». Он действительно носил шоковый, чрезвычайный характер и полностью соответствовал обстановке на фронте.
Не смотря на очевидную необходимость приказа N227, споры о нем не умолкают.
Суровые и беспощадные строки приказа, доведенные до каждого солдата, служили одной цели — остановить отход войск, так как дальнейшее беспорядочное отступление могло привести к катастрофе на всем трехтысячном фронте от Балтики до Кавказа.
Но одновременно говорят, что он унижал человека и воина (по существу об этом же пишет Лебединцев в своей статье), утверждают, что никакие приказы не могут сделать труса героем, предателя патриотом. Отмечают, что под действие приказа попало множество мужественных людей, они были незаслуженно объявлены предателями, паникерами и осуждены для службы в штрафных батальонах.
Судят И.Сталина и приказ, за то что якобы в его основе был заложен порочный принцип — «лес рубят, — щепки летят».
И все же нельзя не признать, что приказ переломил не только настроения в войсках, но и оказался важнейшим условием перелома ситуации на фронте. Отходившие ранее с темпом в 15-20 километров сутки, по сути бежавшие с поля боя войска начали планомерный отход, удерживая насколько, это было возможно и оставляя, уже преимущественно по приказу, каждый назначенный для обороны рубеж. Уроки выполнения этого приказа имеют непреходящее значение для понимания того, как человек выдерживает страх смерти и ужас войны, не теряя мужества и присутствия духа. В конечном счете, именно мужество каждого бойца непременное условие выполнения задачи подразделением, частью соединением и, наконец, фронтом. Без этого не может быть победы, а критика приказа и попытки его оспорить в боевой обстановке или по прошествии времени (речь идет не только о приказе N227) не могут расцениваться иначе как предательство и подрыв духа народа.
Этот вывод можно подкрепить исследованиями, проведенными американскими военными психологами. В течение 1942-1945 гг. они вели систематические наблюдение за поведением личного состава 400 рот из состава американских войск. Оказалось, что из бойцов, которые в каждый данный момент боевых действий должны были применять оружие и выполнять задачи в интересах взвода и роты, всего лишь 15% вели огонь по неприятелю. В этом одна из причин бегства американцев в Арденах под ударами немецких «желудочников» при наличии численного превосходства англо-американских войск. От разгрома в Арденах их спасло только проведенное по просьбе союзного командования без достаточной подготовки наступление РККА на советско-германском фронте.
Спрашивается, что могло помочь бегущим советским войскам в июле 1942 года?
Уж конечно не наступление союзников, которые только еще «собирались на войну».
И по сей день, американцы считают, что из четырех профессионально подготовленных бойцов только один является «реальным участником боя», а трое явным или косвенным образом будут уклоняться от участия в боевых действиях. По разным причинам и под разными предлогами, включая страх, который можно подавить воспитанием психологической устойчивости или страхом неотвратимого наказания за предательство.
Без психологических наблюдений Ставка ВГК и ГШ пришли к выводу о необходимости «шоковых мер» в чрезвычайных обстоятельствах.
Морально-психологическое состояние войск, это один из факторов определяющих потери наряду с другими условиями. От части морально-психологическим состоянием личного состава наряду с приобретением опыта ведения операций РККА, объясняется «положительная динамика» изменения безвозвратных потерь по отношению к общим. В ходе войны наблюдается устойчивое снижении доли безвозвратных потерь войск по отношению к общим в операциях 1941-1945 года с 27,8% до 7,1%.
Как сегодня психологически готовят наших будущих защитников к военной службе и к выполнению воинского долга с риском для жизни, думаю, пояснять не нужно. В основе принятого сегодня процесса предпризывной подготовки только страх и неуверенность, а главная целевая установка семейного воспитания — уклонение от службы любой ценой.
Не придется ли в определенных не самых трудных обстоятельствах издавать нечто похожее по содержанию на приказ N227?
Нельзя не согласиться с Лебединцевым, всего лишь повторившим известное: «войну выигрывает не солдат, а народный учитель в сельской школе». Именно он воспитывал вместе с семьей защитников Отечества в прошлом.
Но похоже, что сегодня положение радикальным образом изменилось. Уже не семья и школа готовят мужчин, а улица и ТВ субтильных мальчиков более похожих на девочек и хулиганов, более похожих на бандитов с большой дороги. Сужу об этом по московским школам.
Что будет, если школу переведут на 12 летний срок обучения?
Кого мы воспитываем и ради чего?
Уважаемый ветеран среди прочих соображений и «оценок» заявляет, что «во время советско-финской войны РККА потеряла в десять раз больше личного состава, чем финские вооруженные силы», а «в Курской битве, обороняясь КА, потеряли в четыре раза больше личного состава, чем наступавшие немцы».
К сведению очевидца, в Курской стратегической оборонительной операции за период с 5 по 23 июля 1943 г. три советских фронта потеряли убитыми и пропавшими без вести около 70 тыс. человек (около 6% первоначальной численности войск). В то же время немецкие войска потеряли безвозвратно около 186 тысяч (около 18% численности наступательной группировки). В двух стратегических наступательных операциях (Орловской и Белгородской) с 12 июля по 23 августа безвозвратные потери пяти фронтов РККА составили 190 тыс. человек (около 7,5-8% от первоначальной численности войск). Примерно за тот же период гитлеровские войска в оборонительных сражениях на этом направлении безвозвратно потери около 200 тысяч человек (20% от первоначальной численности наступательной группировки).
Таким образом, только безвозвратные потери немецких войск на курском направлении летом 1943 г. составили около полумиллиона человек. В течение лета немецкое командование поставило на фронт в виде резервов соединения и части общей численностью 450 тыс. человек и еще не менее 300-350 тыс. человек ОКВ наскребло на восполнение потерь в розницу. Потери порядка полумиллиона убитыми и пропавшими без вести в операциях лета 1943 г. немецкое командование уже не смогло компенсировать до конца войны.
Это и было одним из главных условий перелома в войне с Германией.
Что касается преимущества советских войск, то и здесь Лебединцев несколько преувеличил. Соотношение сил и средств на первом этапе было 1:1,3, а на втором — 1:2, в пользу советских войск. В такого рода операциях, это было обычным и почти закономерным на протяжении всей войны. Если на фронте в три тысячи километров совсем не обязательно иметь подавляющее или хотя бы 2-3 кратное превосходство, то на оперативном уровне создание в наступлении создание такого превосходства почти обязательно. Известно, что в тактике не мыслимо начинать наступление или атаку не имея 3-6 и даже 10 кратного огневого и численного превосходства. Это почти закономерность. Безусловно, были исключения, но в массе своей статистика операций и боев подтверждает именно это.
Очевидно, что по неведомым для читателей причинам А.Лебединцев привел «не вполне корректные цифры» соотношения численности войск и потерь в ходе операции, заявляя, что «при четырехкратном превосходстве наши войска имели в четыре раза больше потери».
Легкие подозрения в предвзятости имеют место и по отношению к самой редакции НВО, позволяющей на своих страницах (имею в виду не только статью Лебединцева) печатать суждения очевидцев, возведенные на страницах газеты в ранг некой закономерности.
Если бы приведенные выше «факты» были исключением в статье Лебединцева, то можно было бы не обращать на это внимание, но нечто подобное допущено им при оценке характера и потерь в советско-финской войне.
Действительно «демографические потери» СССР в советско-финской войне составили около 120 тысяч человек. При этом безвозвратные потери были порядка 95 тысяч (примерно 12-20% средней численности войск группировки РККА, развернутой на Северо-западе в конце и в начале операций).
Потери финских ВС за 105 дней войны составили по разным оценкам 48-60 тысяч (примерно 15-20% от средней численности войск на пяти операционных направлениях)
Таковы факты, которые не будут отрицать ни финны, ни немцы при их скромности в оценках подвигов своих головорезов, при вполне объяснимой скрытности в оценке потерь в войне с СССР.
Под стать написанному Лебединцевым прозвучавшее 4 февраля по РТР заявление «о 2,5 миллионах павших под Ржевом в 1942 году и по сию пору не найденных воинах». Это в то время как средняя численность войск на всем советско-германском фронте от Заполярья до Ростова не превышала в то время 4,5 миллионов человек (речь, по всей видимости, идет о Ржевско-Вяземской стратегической операции, в которой принимали участие войска Калининского и Западного фронтов, развернутых на фронте 650 километров в период с 8 января по 20 апреля 1942 года). Таких «ржевов» было не менее тысячи на всем советско-германском фронте, а в полосе действий указанных фронтов — по крайней мере пол сотни. И если потери армии, полегшей под одним единственным городом, при ее численности 60-80 тыс. человек составили 2,5 миллиона за два-три месяца активных боевых действий, то какие потери понесла РККА в боях за тысячи городов и деревень на территории России и Европы за четыре года войны?
В конце концов, нужно и меру знать.
Два фронта при освобождении Московской и Тульской областей продвинулись на 80-250 километров. На начало операции фронты имели общую численность — около миллиона человек, среднюю суммарно — не более 800 тысяч, безвозвратные потери фронтов составили 272 тысячи убитыми, раненых оказалось 504 тысячи.
Спрашивается, представляют ли репортеры и очевидцы сражений из Ржева, о чем идет речь? Лебединцева следовало бы тоже спросить, чем объяснит столь разительное отличие потерь группировок КА в 1942 и в 1943 году? Наверное, не только тем, что летом немцы возили в обозе валенки для зимней кампании 1943-1944 года, а наши лейтенанты приобрели невероятный военный кругозор на «курсах младших лейтенантов».
Современные проблемы
Вынесенные Лебединцевым в подзаголовки статьи проблемы без сомнения имеют место и существенное значение для современной российской армии.
Здесь «превращение референтов в полководцы», материальная нищета одухотворенных офицеров и «отсутствие денег», без которых все же нет жизни войскам, и военная доктрина, которая не знает к чему готовить войска. Здесь потерянное поколение больных призывников, скороспелые лейтенанты без кругозора, которые за годы реформ стали подполковниками депутатами Думы, здесь «кадровая чехарда» в ГШ, где в последнее десятилетие сменилось шесть начальников.
В таком ракурсе трудно что-либо возразить ветерану.
Однако и меру знать нужно, не стоит валить все в кучу.
Даже если ты очевидец, следует думать, о чем пишешь, не давая повода для публикаций твоих писаний в качестве водевиля на историческую тему.
Именно о такого рода явлении предупреждал Г.Жуков называя мемуары некоторых очевидцев «историческими водевилями», в которых нет и намека на понимание службы солдата, величия подвига и тяжести потерь народа.
Не все так плохо на Руси.
Близится годовщина подвига личного состава 6 роты псковских десантников, которые проявили удивительное мужество и присутствие духа. Погибли но не отступили все, в живых осталось пол десятка солдат в возрасте от 19 до 23 лет.
В соответствии с полученным приказом 29 февраля 6 рота 104 полка 76 дивизии в составе трех взводов, группы авианаводчика и артбатареи усиления была десантирована в район Улус-Керт с задачей не допустить прорыва банды Хаттаба в тыл главных сил «Восточной группировки» российских войск. Судя по всему, численность десанта была не более 90 человек.
Днем 29 февраля 1999 года 6 рота 104 пдп 76 вдд сходу оседлала господствующую над ущельем высоту. Через три — четыре часа разведдозор вступил в боевое соприкосновение с бандой Хаттаба численностью до 1,5 тысяч человек, которая выдвигалась вдоль русла реки. В результате этого первого боя более 20 десантников не вышло в расположение роты, — разведдозор под командованием старшего лейтенанта Алексея Воробьева полностью погиб в неравном бою.
В распоряжении командира роты осталось не более 65-70 человек.
С наступлением сумерек начался ночной бой роты за высоту, который продолжался в окружении двадцатикратно превосходящего противника практически непрерывно до вечера 2 марта. С прорывом незначительной по численности группы резерва 104 полка 1 марта под командованием майора Доставалова ситуации не изменилась.
По словам командующего восточной группировкой Г. Трошева поддержка роты осуществлялась только артиллерией с дальности 7-10 километров, авиация и боевые вертолеты по погодным условиям бездействовали. Когда боевики ворвались на позиции и огневой бой перешел в рукопашную схватку, было принято мужественное и, как оказалось, последнее самое верное решение — «вызвать огонь на себя».
Ценой своей гибели десантники выполнили задачу.
Прорыв боевиков в тыл «Восточной группировке» не состоялся.
3 марта из района боя в расположение полка было эвакуировано только шестеро живых десантников.
Погибшим героям никто не читал приказ N227 или «что-то похожее» на него, но по всей видимости, у них были хорошие учителя в школе, еще те, что учили «краткий курс ВКПб и КПСС».
Не знаю поименно павших героев, вечная им память.
На ум приходит имя Героя России, лейтенанта Евгения Осокина, командира взвода печально известной 131 мсбр, павшего смертью храбрых 2 января 1995 года в бою за Грозный. В 1994 году он с отличием закончил Московское ВОКУ и мог бы выбрать для службы любой округ. Лейтенант поехал туда, где шла незримая, готовая превратиться в настоящую, война.
Если на то пошло, то нашему народу давно приспело написать приказ «Ни шагу назад», поскольку ситуация более чем чрезвычайная и терапия нужна шоковая.
Но кто его напишет?
Путин, Зюганов? Сергеев, или может быт Квашнин.
С Евгением Осокиным в СКВО прибыло около 30 выпускников училища.
Где они, дорогие мои ученики 1994 года выпуска?
***
На мой, неуместный с точки зрения прагматиков и приверженцев прав человека пафос, кое-кто скроит кривую улыбку. До них, как немцев и финнов с их «объективным мнением» мне собственно нет дела. Но если наши «очевидцы» и реформаторы при поддержке «независимого и популярного в военных кругах издания» пытаются навести «тень на плетень» и уже десятка лет разлагают армию, то здесь не до улыбок. Это не может не вызвать ответной негативной реакции, хотя бы в память павших за идею и Отечество героев.
А если серьезно, то в пору воспользоваться опытом 1918 года когда деморализованную пораженцами армию и население пришлось заново собирать и приводить в чувство весьма непопулярными мерами.
Вплоть до расстрела.
|
|
