Прошедший во вторник, 13 марта, в Президент-отеле «круглый стол» «Будущее КПРФ — возможные сценарии» впервые за много лет поставил вопрос об уходе компартии с политической авансцены и о том, что будет в левой части политического спектра после нее. Накануне «круглого стола» Страна.Ru взяла интервью у председательствовавшего сегодня Алексея Подберезкина. Из слов этого известного политика, знающего ситуацию в компартии по личному опыту, встает удивительная картина внутренней жизни верхушки КПРФ.
Левая оппозиция всегда ассоциировалась с КПРФ, даже НПСР упоминают реже. Насколько я понимаю, вы считаете, что КПРФ не всегда будет играть роль лидера левых?
У любой партии есть партийные, классовые, социальные интересы. Но всегда в системе приоритетов стоят все-таки интересы государства, или, во всяком случае, должны стоять. К сожалению, у коммунистов бывало и так, что они ради партийных интересов готовы были пойти в ущерб общенациональным интересам. Это их практика. В этом смысле КПРФ ничем не отличается от КПСС, как не отличается еще в одном плане. Там до сих пор, признавая на словах многопартийность и возможность коалиции, все равно считают, что процесс принятия решений должен быть абсолютно централизованным и сосредоточенным не в каких-то коалиционных органах вроде президиума НПСР, а в президиуме КПРФ. Причем там есть еще руководство президиума, такая группа внутри. У нас, кстати, всегда была группа внутри Политбюро — при Сталине, при Брежневе, при Суслове, при Черненко. Такая же группа есть и сейчас, более узкая, чем те 20 человек, которые официально принимают решения. Многие кризисы, которые были у оппозиции, возникали по одной простой причине: секретари обкомов, которые являлись членами ЦК и в большинстве случаев членами президиума, только тогда воспринимали кого-то извне, из другой среды, будь то там Подберезкин, Тулеев, Руцкой, Говорухин, Лапшин и т.д., и т.п., только тогда воспринимали, когда те всегда, в 10 случаях из 10, козыряли и становились по стойке «смирно», получив приказ партии. Поняв этот механизм, понимаешь и насколько легковесны заявления Зюганова о создании теневого правительства. Оно не может быть создано, потому что президиум должен решать все. А многие из них не способны на то, чтобы быть министрами. Тогда вы должны предложить профессионала, но профессионал воспринимается в президиуме с сомнением, подозрительно — как бы он не отодвинул политическое руководство.
Вы упомянули две группы, которые контролируют ситуацию. Это группа в составе президиума и секретари обкомов…
Ситуацию контролирует Зюганов. При этом все искусство управлять партией заключается в том, чтобы через эту группу в президиуме управлять секретарями обкомов. Это очень важная мысль. На самом деле, если вы возьмете аналогию, скажем, с пленумом, который снимал Хрущева, 100% то же самое. Попробуйте, организуйте внутри политбюро такую группу, которая сможет незаметно от генерального секретаря притащить на самолетах секретарей обкомов и заставить их проголосовать. Это самая большая тонкость. В обычные периоды этот механизм отлажен. Это все достаточно легко контролировать. Но ведь есть формальная бомба: секретари обкомов — они же все члены ЦК, и чисто формально пленум ЦК может решить «круто», поменяв все. И здесь, играя, контролируя эту массу, нужно, во-первых, добиваться управляемости ею, чтобы большинство, как минимум 52%, следовало твоим рекомендациям, и вокруг этого, кстати, идут все интриги за партийную власть.
За лояльность секретарей обкомов приходится платить дорого. Ведь что лежало в основе принятия коммунистами в 98-м году решения (формально пленумом ЦК КПРФ, а на самом деле президиумом или группой президиума) о том, что КПРФ идет отдельно и бросает своих союзников, «кидает» союзников, с которыми она 4 года шла на выборы и побеждала? Вы наносите удар, вы разваливаете НПСР, вы разваливаете широкий фронт, вы уходите вглубь. Зачем нужна вся эта дурь? Объяснение могло быть только одно: нужно было каждому секретарю обкома дать по мягкому месту в Думе. И это проблема, потому что многие секретари обкомов в действительности не могут найти себе место в другой жизни. Я, например, слышал разговор двух секретарей обкомов между собой, один другого спрашивает: не выберут, что ты будешь делать? Жить на пенсию в 300 рублей? Для них это вопрос жизни и смерти. Стать депутатом. Я всегда категорически выступал против этого, за что меня секретари обкома страшно не любили. Моя логика была примерно такая: если ты секретарь обкома, то работай в области. Твоя работа там. В Думе должны сидеть: а) — профессионалы, по специальности; и б) — юристы-законодатели. Вот чего всегда не хватало. Сейчас есть такие исключения, скажем, Лукьянов — юрист-профессионал высочайшего класса, и он не секретарь обкома. Но это все-таки исключение. А основная масса — это как раз секретари обкомов, и они же представлены депутатами в Думе, и они же участвуют в формировании списков. Если вы посмотрите, как коммунисты идут на выборы, вся интрига заключается в следующем: понятно, что первые три — это знамя, причем главный критерий здесь — это лояльность. Дальше формируется множество региональных списков, т.к. у КПРФ высокий процент прохождения, то идут 25 или даже 30 региональных групп. И там, как правило, на втором месте идет секретарь обкома, на первом — кто-то из инвесторов или еще что-то такое. Таким образом, в любом случае у секретаря обкома проходное место.
На последнем так называемом съезде НПСР заперлись… Я вам скажу, почему. Да потому, что контрольно-ревизионная комиссия большинством голосов хотела исключить Зюганова из НПСР. Они же всех кинули, а дальше они взяли печать, собрали свой партийный актив, не 150 человек, которые были в координационном совете, в котором я был сопредседателем, а 20, 30, и сказали: мы теперь то же самое, мы НПСР. Но это совершенно разные вещи. Когда за столом сидели государственник-демократ Подберезкин, монархист Клыков и где-то здесь коммунисты разных мастей, это был разный спектр. А сейчас сидит просто группа членов фракции КПРФ, тот же самый Глазьев, сидит и выступает, как верный ленинец. Да, без партбилета, но член фракции. Мы в свое время, когда было НПСР, это ведь была структура динамично развивающаяся, ведь каждую неделю проходило совещание президиума, каждую неделю было от 10 до 15 выступающих организаций, каждый месяц проходил координационный совет левых сил, где было 60-70 лидирующих организаций, т.е. была сложная, но управляемая система взаимодействия. Чем она не устраивала? Рулить было нельзя из парткомов. Решениями президиумов нельзя было приказывать и заставлять людей вставать и отдавать честь. Вот это их не устраивало, и люди из-за такой малости пошли на то, чтобы все это поломать, саму идеологию поломать.
А кто они, люди, которые возглавляют КПРФ?
Зюганов, кто он по менталитету — школьный учитель? Да. Лектор ЦК, пропагандист, и талантливый в этой области. Надо сказать, что нынешний состав президиума и ЦК — эти люди вышли из двух отделов. Либо это пропагандисты, идеологический отдел, либо это орготдел. Есть, конечно, исключения, но их очень немного, способные и талантливые люди типа Зоркальцева, Пешкова. Поэтому общий уровень оказался очень средний. Надо понимать, что, хотя КПРФ наследует традиции КПСС, в кадровом отношении между ними нет ничего общего. Первый эшелон КПСС — люди достаточно толковые, они не пошли с ними, даже такие жесткие ленинцы, как Месяц. Не пошел никто. Не пошел второй эшелон, который вышел во времена Горбачева на место первого. Кто-то пошел в бизнес, кто-то вернулся на госслужбу, кто-то даже на пенсию пошел, но туда не пошли. Кто пошел в КПРФ? Третий эшелон. Когда Горбачев менял кадры, и лучшие уходили куда-то, скажем, из отдела ЦК уходили в МИД или занимались бизнесом. На их место приходили другие люди, а потом на их место — третий эшелон. То же самое происходило и в горкомах. Первые и вторые секретари уходили, и люди делали стремительную карьеру. Все эти люди из серого, третьего и четвертого эшелонов, которые вошли в первый, Купцов, например. Он был совершенно серый, какой-то там секретарь обкома, не первый и не второй, который случайно стал временным первым, и потом также его перестройка вынесла. Ругая Горбачева, они об этом никогда не говорят, но ведь они сделали карьеру при Горбачеве. Будь ситуация при Андропове, никогда бы они не стали из третьих — первыми. Они очень боялись Шенина и сейчас наконец с ним расправились. Он ведь из элиты КПСС, так же, как Рыжков, и они не члены КПРФ. Особенно боялся Шенина Купцов. Они разные политические фигуры, в разной весовой категории, разной профессиональной подготовки, просто на порядок выше один другого.
Возьмите ситуацию с Михайловым, курским губернатором. Это был секретарь сельского райкома. И все они такие. Людей заметного, серьезного уровня нет. Был, предположим, Прокофьев, который с Селезневым захотел создать «Россию». Он же не пошел в КПРФ, он стал с Селезневым создавать «Россию», но и там разочаровался, тоже ушел. А для этих людей такого выбора нет. Они говорят: «А мне нечем больше заниматься, я всю жизнь занимался этим, значит, для того, чтобы я нормально закончил свою жизнь, мне нужно еще раз избраться в Думу, будучи секретарем обкома, и уйти на пенсию, будучи депутатом». Вот и вся логика, мотивация.
Вообще для людей типа Зюганова, Купцова, Кравца, особенно орготдел — Потапов, то есть тех, кто рулит партией, для них ключевой вопрос — партийная карьера. Это не успех на выборах. Какая им разница, получат они 17% либо 27%? Они все равно в Думе. У них главная проблема и главная головная боль — то, что детерминирует их поведение процентов на 70, это управляемость их, то есть подчиненными им партийными структурами. Вот это — главная системообразующая их поведения. Потому что если вы занимаете устойчивое место в партийном истеблишменте, если против вас не формируются группировки (это их любимые забавы — плести интриги, причем это все делается грамотно, как раньше в советские времена), то вот тогда у вас все в порядке. Вот эта «работа с людьми» — игра в эти коалиции, интрижки, она, конечно, имеет огромное значение. Это их жизнь. Поэтому главная политическая проблема для Зюганова и Купцова — это сохранить свое влияние и доминирование внутри партии, а все остальное получается автоматом. В Думу они проходят автоматом, причем на самом деле очень полезно устраивать встряски типа перевыборов. Попробуй-ка ты позанимайся реальной экономикой, реальной внешней политикой.
Вы думаете, что Зюганов, выдвигая вотум, предполагал вариант выборов?
Нет, но он сделал с точки зрения лидеров КПРФ, не с точки зрения страны, народа, он сделал безошибочный ход. Он объявил о своей оппозиции к правительству, он добился того, что сейчас вспомнили, заговорили об этом, он создал прецедент, скандал. Теперь посмотрим, ведь при принятии политического решения очень важно рассмотреть возможность худшего варианта развития событий, чтобы он не потопил. Какой может быть худший вариант развития событий? Выборы. Ну и что, ну будут выборы. По той схеме, которую я сейчас объяснял, выборы их не пугают.
Я помню эпизод президентских выборов в 96-м году, когда я из своего штаба по выборам президента приехал в находившийся в Думе штаб Зюганова, который просто вымер, кто-то пил водку, кто-то заперся, кто-то смотрел телевизор, т.е. работы там никакой не было. И вот бежит один счастливый чиновник и говорит: «Славу богу, партия спасена, мы проиграли…».
|
|
