Коммерсант Baltic (Рига)
39 (153) 30.09.2002
Оксана Мигунова
Старые русские

Люди состоятельные всегда чудили. Во-первых, средства имеются.
Во-вторых, общественное мнение всегда к их причудам относится
благосклонно. Почему - смотри первую причину. В наши дни
фантазия кинозвезд и жен миллионеров не распространяется дальше
покупки 108 пар туфель бирюзового цвета да пальбы из пистолета
по цветным телевизорам. (Таким макаром имел обыкновение
переключать каналы Элвис Пресли.) А вот в былые дни богачи
откалывали номера куда позаковыристее. В 1898 году в
Санкт-Петербурге вышла книга знаменитого бытописателя нравов
старой Москвы и Петербурга Михаила Ивановича Пыляева. Книга
называется "Замечательные чудаки и оригиналы". Можно
воспринимать как руководство к действию.

"В обыкновенной жизни чудак есть человек, отличающийся не
характером, не нравом, не понятиями, а странностью своих личных
привычек, образа жизни, прихотями, наружным видом и проч. Он
одевается, он есть и пьет, он ходит не так, как другие; он не
характер, а исключение. Замечательно, что в простом сословии,
близком к природе, редко встречаются чудаки; там все растут,
воспитываются, чувствуют, мыслят и действуют, как внушила им
природа или пример других..." - замечает в начале своего
сочинения Михаил Иванович.

Мотовство

Рассказывали, что некогда К-цевь пришел в Петербург с одним
рублем в кармане да с родительским благословением. Занявшись
торговлей, он вскоре стал винным откупщиком и на этом деле
разбогател, конечно, непомерно. Для своего дома, скажем, заказал
картины за баснословные деньги по тем временам - сто тысяч
рублей каждая. А чтобы сподручнее было наслаждаться живописью,
поручил сделать лестницы из чистого золота. Целыми днями эти
лестницы передвигали облаченные в парики арапы: за редкостью в
здешних краях настоящих негров под них были загримированы
обычные русские Васи и Прохоры.

Любил откупщик К-цевь кутнуть в ресторанах - например, в Hotel
du Nord на Офицерской улице. Гулял от души, по-царски.
Шампанским в такие дни спаивали не только всех слуг, ожидавших
на улице гостей К-цева, но и даже их лошадей...

А однажды К-цевь вышел из ресторации, а на улице - как на грех
- накрапывал дождик. Чтобы не обмочить ноги по дороге к карете,
господин наш велел своему человеку устлать ему путь денежными
ассигнациями.

Некто Д-ов, даром что генеральского чина, также позволял себе
маленькие слабости, многие из которых были не из дешевых. Но
более всего средств у него уходило на собственное пропитание.
Обыкновенно обед его состоял из щей - кислых, жирных, подаваемых
непременно в горшке с крынкой сметаны. Ста подовых пирожков, из
которых половина пускалась вразнос, а остальные - чтоб лежали
возле его прибора, чтобы было чем время занять, пока разносят
новое блюдо. Ну а кроме того - пироги и кулебяки длиной в аршин
восемь вершков: с семгой, курицей, фаршем. Да окорок ветчины -
самый большой. А потом, после этой легкой закуски, Д-ов
лакомился четвертью жареного теленка, обложенного по периметру
утками, тетеревами да рябчиками.

Хлебосольство

Другой состоятельный помещик, известный как камер-юнкер Рококо
(это прозвище), обожал потчевать своих гостей экзотическими
блюдами. Однажды задумал он в дни поста дать "монастырский"
обед. Так скромная трапеза превратилась у него в пир из ста
блюд, где каждый десерт подавался на громадных досках, поскольку
на блюде, даже самом громадном, не помещался. А в другой раз
Рококо решил угостить обедом в "старом стиле". Для этой цели
специальные люди были снаряжены в экспедицию, чтобы добыть
лебедей, павлинов, журавлей, рысей и лосей. Всю эту живность
начинили сложной начинкой из имбиря, лимонов и шафрана. И в
результате... гостей у камер-юнкера с той поры существенно
поубавилось. "Измельчали желудки у людей", - с сожалением
говорил хлебосольный хозяин.

Демидов Акакий Прокофьевич также любил показать гостеприимство.
Обычно, если кто заезжал к нему во двор, так по его приказу
слуги запирали ворота на несколько дней, чтобы никто не смог
покинуть его усадьбу раньше срока. Потчевал же Демидов своих
гостей весьма своеобразно. Скажем, если какой-нибудь несчастный,
не дай Бог, не допивал свое вино, то Акакий Прокофьевич тут же
угрожал ему: "Пей, или я велю, душенька, вылить тебе за пазуху!"
Точно так же обстояло дело и с кушаньями. Зная, что Демидов не
шутит и свою угрозу способен выполнить, гости послушно допивали
и доедали.

Забавы

Отец того самого Акакия Прокофьевича, Прокофий Акинфьевич, тоже
человек небедный, в свое время чудил не меньше своего отпрыска.
Так, охота ему было посмотреть, как человек будет два года
лежать в кровати. Тому, кто выдержит испытание, обещал он от
пяти до десяти тысяч. Естественно, находились на такие деньги
добровольцы. Прокофий Акинфьевич приставлял к ним специальных
людей, которые кормили и поили страдальцев и следили, чтобы те
головы не поднимали. В другой раз барину интересно было увидеть,
сколько человек может выдержать, не мигая. Если выдержит кто в
течение часа - тому щедрая награда. А кто не смог, на того
Демидов-старший страшно бранился: "Каналья! Берешься не за свое
дело! Ну где тебе, дураку, не мигать! Какое от тебя может быть
удовольствие богатому человеку!" И прогонял вон. А однажды
помещик выручил деньгами разорившегося купца Мердера. Но не
просто так, а за то, что тот прокатил на своей спине Демидова.
Бедный купец умаялся, конечно, но зато и десять тысяч получил за
здорово живешь.

Не менее известный богач К-ов находил себе развлечение в том,
что переодевался в нищенский наряд и в таком виде ходил по
Петербургу. Не было для него ничего забавнее, чем войти
голодранцем в ювелирную лавку и требовать показать ему
бриллиантов. После долгих препирательств ему показывали один. Он
требовал другой, получше. А потом, под изумленным взглядом
приказчиков, вынимал из-под своих лохмотьев деньги и покупал
драгоценные камни, стоившие целое состояние...

Пьянство

В середине девяностых в Петербурге жил барин П-в, широко
известный тем, что не любил пьяных. Со своей прислугой он
заключил контракт, где указывалось, что за неумеренное питие
водки им грозит телесное наказание. И только камердинеру и
кучеру разрешалось в иной день, но не чаще чем раз в месяц,
напиваться вдрабадан. Особенно сложно было удерживаться в рамках
трудового договора кучеру. И его, опять-таки согласно контракту,
часто наказывали денежными штрафами и плетью. Зато вынужденный
трезвый образ жизни щедро компенсировался П-овым: прислуга у
него получала самое высокое жалованье в городе.

А другой богач, помещик К-о, напротив, пьянствовал беспробудно.
В его домашних погребах хранилась самая крупная в Российской
Империи коллекция штофов и графинов с разными водками. Были
здесь водки из Псковской, Киевской, Черниговской губернии,
причем из каждого города этой губернии. Так, бывало, проснется
утром помещик - и давай "путешествовать по губерниям". В одном
городе "остановится", в другом... На следующий день К-о уже и
встать не может. И давай кричать: "Ау! Мы на станции! Пуншу
мне!" Ему подавали. Просыпаясь к обеду, помещик "обнаруживал"
себя уже на следующей станции. Где, конечно, тоже требовалось
"подкрепиться". Так и путешествовал целыми днями помещик К-о, не
выходя из дома. За что и получил прозвище "Путешественник".

Театр

В начале позапрошлого века чрезвычайно был популярен среди
просвещенной публики театр. Так, однажды Яков Иванович Л-ов,
известный теат-рал, страстный поклонник драмы и оперетты,
увлекся хорошенькой артисткой N. Яков Иванович имел широкие
связи в театральном мире, был даже знаком с мужем N., тоже
актером. Но муж, будучи человеком ревнивым, представлять Л-ову
свою жену наотрез отказывался. И тогда Яков Иванович переоделся
извозчиком, нанял настоящую пролетку и стал караулить артистку
возле ее парадного. Только на четвертый день она изволила выйти
из дома, да еще без сопровождения супруга. Театральная карета
запаздывала. N. подозвала стоящего поблизости извозчика, и
долгожданное знакомство наконец состоялось. И, как показало
время, муж артистки не напрасно опасался, потому что, зная Якова
Ивановича всего неделю, хорошенькая N. влюбилась в него по уши и
ушла от своего супруга.

Господин по фамилии Оделькоп получил известность из-за своих
разносторонних связей: были у него знакомства и на бирже, и
среди театральных чиновников. Благодаря этому обстоятельству
Оделькоп всегда доставал билеты на выдающиеся балетные
представления для финансовых воротил. Те, бывало, умоляли:
голубчик, ну продайте билетик! Оделькоп продавал, но не всем, а
лишь тем, кто соответствовал только одному ему известным
требованиям. Однажды, когда в Александринском театре давали
Мартынова, представление едва не было сорвано. Все в театре
вдруг заметили, что весь третий ряд состоит лишь из плешивых
зрителей. Раздались перешептывания, насмешки. Сами купцы,
купившие билеты у Оделькопа, чувствовали себя неловко, но не
могли понять, в чем же дело. И только когда их забавное
положение выяснилось, они поспешили один за другим покинуть зал.

Скромность и благородство

Ради справедливости следует отметить, что не все богачи былых
времен пьянствовали и творили прочие бесчинства. Всем
запомнился, например, один филантроп, основатель Ярославского
лицея. Имея на своем счету миллионы, он, тем не менее, не
позволял себе потратить лишнюю копейку. Годами ходил в одном и
том же кафтане, пока тот не истирался до дыр. А на стол тратил
не более семи рублей в месяц. Как ему это удавалось? А просто по
утрам он выпивал не более одной чашки кофе или шоколада. В обед
съедал слабый бульон да одну котлетку, из которой сосал лишь
сок. Ну а на ужин довольствовался одной чашкой молока или шестью
ложками простокваши. Примечательно, что, хотя он и жертвовал
много на нужды науки и просвещения, в долг, например, никому не
давал. Считал, что каждый должен довольствоваться тем, что у
него есть.

Побочный сын известного вельможи павловских времен К-ва всю
свою жизнь (и кошелек) отдал восстановлению справедливости. Он
подкупал тайную полицию, содержал свою собственную тайную сеть,
которая помогала ему вершить самоличный суд над мошенниками,
ворами и казнокрадами. А над одним крупным взяточником младший
К-ов учудил следующее. Пока чиновник сидел в своем присутствии,
люди К-ва разобрали по бревнышку его дом. Возвращается
несчастный домой, глядь - а дома-то нет. Лишь во дворе
аккуратная горочка бревен...


РУБРИКА
В начало страницы