Панорама Латвии (Рига)
183 (2952) 08.08.2002
Евгения Рузина
Глоток надежды — из походной фляжки Путина

Очередной детектив юрмальчанина Александра Ольбика, еще не
успев толком выйти из печати, успел, тем не менее, нашуметь на
весь мир.О нем пишет и англоязычная, и немецкая пресса, ему
посвящают страницы и даже целые развороты крупнейшие российские
газеты и журналы. Интервью с Ольбиком по поводу его нового
романа экстренно появляются на радио и ТВ. Роман комментируют
маститые политологи и политики, да что там — он обсуждается даже
на заседаниях Российской думы! С чего же, спрашивается, такой
ажиотаж?

«Президент» — так, в сущности, неброско, называется этот роман.
В предисловии к единственному пока в Риге экземпляру книжки (он
принадлежит самому автору) удается вычитать совсем немного:
«Жаркое лето двухтысячного года. События развиваются
стремительно и совершенно неожиданно. Президент принимает
решение отправиться в Чечню с отрядом спецназа и уничтожить
логово боевиков. Он делает это, и единственный остается в
живыхЕ»

Ну и что? — спросит читатель, до которого еще не докатилась
волна пересудов по поводу романа. А то, — отвечаем, — что
главный герой этого детектива, на обложке и в предисловии
обозначенный как некий безымянный «президент», на первых же
страницах романа обретает конкретное имя — Путин. Реальны и
названы своими собственными именами прочие герои книжки — жена
президента Людмила, глава президентской администрации Александр
Волошин, а также Владимир Рушайло, генерал Патрушев и многие
другие известные государственные мужи РоссииЕ Но вот уж все
остальное — события, диалоги, даже мысли героев и эпизоды из их
личной жизни — сплошь автором нафантазированы. Такая неслыханно
дерзкая фантазия вокруг важнейших государственных лиц читающую
публику шокировала. А заодно привлекла к роману и тех, кто
прежде не читал вообще ничегоЕ Звоню новой знаменитости. Сашин
голос в трубке энтузиазма лишен напрочь и кажется довольно
усталым: слишком многие сейчас пытаются, так сказать, заглянуть
под тяжелую «шапку мономаха», которую Ольби к ненароком
примерил. — Вообще-то, по-моему, всего этого уже «замного». Но
приезжай, по старой дружбе все расскажуЕ В булдурской квартире
Ольбика первым делом ко мне на колени прыгнула доверчивая Катя —
когда-то я слышала, что в этой семье время от времени подбирают
и выхаживают котят. В зоне видимости спал еще один котЕ Запись
на диктофонной пленке начинается с Сашиной полуфразы: — ЕМне
говорят: такого, мол, еще не былоЕ А я говорю — было! Те же
куклы, изображающие вождей в карикатурном, издевательском виде,
— там и Ельцин выставлен, и Зюганов, и Явлинский, и Путин — но
почему-то это никого не удивляет, не волнует. А когда я написал
военно-патриотический роман, который направлен именно на
возрождение духа, патриотизма — истинного, а не зюгановского, —
тут все отпали. Почему — не понимаю. — Наверное, потому что
время такое: разочарованное, ироничное, в какой-то мере и
циничное. А тут ты со своей героико-романтической фантазиейЕ
Откуда вообще взялась идея? — Толчок был после гибели «Курска»,
когда президента

повсюду обвиняли в том, что он не поехал в Североморск, не
выступил... Конечно, народу нужен был глоток надежды, отсюда и
такой ажиотаж вокруг попыток «спасения» экипажа. Но, во-первых,
как верховный главнокомандующий Путин безусловно четко знал, что
там, на «Курске» все погибли. Так что ж ему было делать?
Лицемерно разыгрывать из себя такого добродетеля-сострадателя?!
Ему было очень непросто. Он ведь ничего поделать не мог! —
понимаешь?! Я тогда понял для себя, почему он не появился на
публике. Но пока я всю эту ситуацию обдумывал, у меня мелькнула,
в частности, и эта мысль — фантастическая, но, на мой взгляд,
вполне органично накладывающаяся на личность Путина: что он не
мог поехать в Североморск и публично выступить, потому что его
не было в то время в Сочи, где он якобы отдыхал. А где же он
был? И тут у меня родилась эта версия: он был со спецзаданием в
чеченских горах! Отвечал на вызов террористов! Вот отсюда и
начала закручиваться идея будущего романа. — Были трудности с
публикацией? -Сначала, еще осе нью, отправил рукопись в интернет
через библиотеку Мошкова. Высокий был рейтинг — за 3 тысячи
зашкаливало, вместе с Марининой, с Вайнерами и так далее
несколько месяцев держался в первой десятке самых читаемых на
сайте авторов. Потом отдал роман в московские издательства. Они
хвалили, но предлагали убрать реальные фамилии и назвать героя
просто «президентом» и всех госдеятелей — без фамилий. В таком
варианте у меня все построение рушилось, и я отказался. Потом в
рижском издательстве «Континент» мне подсказали идею —
предложить рукопись одному югославскому агентству, которое
занимается покупкой авторских прав и пристраиванием рукописей.
Отправил, прислали мне договор. Я его подписал, уступив на три
года свои авторские права издания романа на русском языке. И
вот, только что сам узнал, что роман наконец-то выпущен — в
Донецке. К сожалению, корректуру они мне не присылали, и в книге
осталась масса мелких ляпсусов. — В романе ты на собственный
страх и риск действуешь и думаешь за главного героя, за Путина.
Ты, н аверное, все же к этому готовился, изучал какие-то
материалы? — Еще как! Подробно, скрупулезно — с помощью
видеопленок, изучал путинские выступления, манеру разговора, как
улыбается, в походку вглядывался, даже в форму ухаЕ Перечитал,
что мог. Но потом все это забросил: боялся впасть в другую
крайность — превратиться в слишком большого знатока-буквоеда. В
книге дал полную волю фантазии. — Сейчас, наверное, рановато
подводить итоги по количеству публикаций вокруг романа? Ты
сам-то успеваешь все отследить? — Мой литературный агент
отслеживает. Еще был сюрприз: по инициативе российского депутата
Семенова мой роман обсуждали аж в двух думских комитетах — по
информационной политике и по безопасности, в частности, решая
такой вопрос: а не раскрыл ли я в книге важные гостайны? Но что
же я мог, спрашивается, раскрыть, если опирался только на
собственную писательскую фантазию?! — Ну, вот, ты и популярен.
Чувствуешь удовлетворение? — Да так, не особенно. Кстати
сказать, то, что мне всего дороже, мертво залеживается. В от
пьесу написал «Прощальный взгляд», о судьбе русских
интеллигентов у нас в стране. Я в эту пьесу все вложил, что
имелось на душе, но пока никто ее к постановке не принял, хотя
многие театры (и московские, в том числе) дали хорошие отзывы.
Так и лежит, ждет своего часаЕ А с романом, я, честно говоря,
сам никак не ожидал такого результата: по сути рядовая
детективная книжка. Не думал, не гадал, что вдруг о ней так
заговорятЕ — Может, удастся и разбогатеть? — Пока не удалось.
Югославское агентство предложило договор на весьма скромных
условиях. Но я согласился, даже не раздумывая: деньги остро
нужны. У нас в семье «за зарплату» работает только жена, а я
вношу свою небольшую пенсию и время от времени — гонорары за
книжки. Разбогатеть, кстати сказать, очень хочу. В моем
понимании это значит — иметь достаточно денег, чтобы я мог
решить кое-какие текущие проблемы. И еще — поставить зубы всем
бедным людям, которые живут вокруг меня. — Е? А эта идея откуда?
— От жизни. Потому что мое поколение — это поколение безз убых
людей. Мало того, что нищие, они еще, ко всему прочему, не могут
толком прожевать тот скудный паек, который им достается, —
потому и столько болезней, гастритов, раков и прочегоЕ — Не
боишься, что подаришь людям зубки, а они тут же тебя и
покусают?! — Не исключено. Но сейчас и того хуже. Люди же совсем
перестали улыбаться — просто стесняются открывать ротЕ — Ну, дай
тебе Бог разбогатеть! Знаешь, мне попадались и такие
высказывания: Ольбик, мол, бяка такая -коньюнктурщик. Мне же
представляется как раз наоборот: ты чуть ли не последний
романтик в наш прагматичный век. — Может, я и идеалист, и
простак, но «умники» тоже не всегда знают, к чему приведут их
«умности» в конце концов. Меня же в определенные моменты будто
что-то под руку толкает: «Давай-ка делай то, что вытолкнет тебя
из этого лабиринта или утопит окончательноЕ» — Ты когда-нибудь
тонул? — Провалов, даже чисто бытовых, хватало. А однажды
давным-давно чуть по-настоящему не ушел под лед на середине
ЛиелупеЕ Морозу было градусов 20, мы — трое маль чишек —
катались по льду на самом широком месте реки у дубултской
лесопилки. Я вдруг издали заметил полынью, кричу приятелю:
«Толя, стой!» А Толя мой уже вовсю раскатился и в полынью
въехалЕ Третий парень увидел — с ним истерика началась,
схватился за живот, сел на лед и хохочет. Я стою остолбенелый. А
Толька: «Шурик, спаси!» Я ему протянул санки — у меня в руках
были — с полозьями длинными из трубЕ Он вцепился мертвой
хваткойЕ Не знаю, как мы оба там не остались, Бог спасЕ

Вышел Ольбик меня проводить, а навстречу соседи: «Поздравляем,
Саша! У вас такой успех! — и тут же, без перехода. — Приедет
телевидение, вы им подскажите, пусть наш дом покажут, в какой
развалюхе людям приходится житьЕ» Саша ответил «спасибо» и
пообещал: «скажу» — ведь нужен же людям глоток надежды.

РУБРИКА