Вести сегодня, общественно-политическая газета Латвии
86 (829) 15.04.02
Лариса ПЕРСИКОВА
Купец советской гильдии

Конфетки-бараночки

Трудно быть наследником Ивана Синицына. Ходить по улице его
имени, слушать звон подаренного им уездного «царь-колокола»,
читать на мраморной доске надпись с ятем: «Богадельня
кладбищенской общины имени Ивана Петровича и Ульяны Леонтьевны
Синицыных» — и сознавать, что твоих средств пока хватает только
на то, чтобы отреставрировать эту доску.

Правнук Синицына прибыл на встречу с нами на стареньких
обшарпанных «жигулях». Из чего я поторопилась сделать вывод, что
не в коня пошел дедов корм. И напрасно. Свой бизнес Александр
Марченко ведет хоть и не с дедовым размахом, но достаточно
успешно. Он первым в Латвии открыл телефонную справочную на
уровне районного города, полгектара земли отвел под автосервис и
газозаправочную станцию, попутно приватизировав соседние гаражи,
и на днях завершил евроремонт в родовом гнезде купцов Синицыных.

— Александр, а в советское время вы знали о своем знаменитом
предке?

— Да, люди рассказывали, если кто-то попадал в погорельцы,
сразу шли к Синицыным — те помогали. А сами жили скромно. Мама
говорила: наварят кастрюлю борща и хлебают, — поясняет
наследник, открывая дверь своего «жигуленка».

Да, таковы уж третьяковы и морозовы режицкого уезда.

В императорской канцелярии

Мы въезжаем на узкую улочку Резекне, которая за сто лет почти
не изменилась. И справа, и слева — ряд одинаковых домов из
красного кирпича с флюгерами и кованой решеткой балконов. Все в
строгом соответствии с николаевским циркуляром начала века о
застройке уездных городов.

— А этот дом мой прадед подарил староверской общине. —
Александр Марченко тормозит у длинного двухэтажного здания. — До
войны здесь была пушкинская библиотека. Содержал ее, между
прочим, мой дед. Он тоже в молодости уезжал в Петербург. Окончил
там коммерческую школу и стал статским советником в канцелярии
императора. И даже не раз сопровождал царскую семью в поездках
по России.

После революции Синицыны в политику не лезли. «У вас есть
мельница — мелите муку, а языком молоть нечего», — учил своих
наследников дед. И сегодня Александр Марченко, несмотря на самые
заманчивые предложения, ни в какие политические партии не
вступает. Хотя мельница досталась ему уже в нерабочем состоянии.
В это огромное, высотой с четырехэтажный дом, здание в советское
время вмещался целый завод. Сейчас Александр делит мельницу со
своим племянником и собирается в своих помещениях открыть
производство. А пока в старых стенах вовсю идет ремонт.

Новые старые русские

— Александр, а если бы вы не получили в наследство ни дома, ни
мельницы, ни земли, как сложилась бы ваша жизнь? — спросила я
нового старого русского.

— К концу восьмидесятых я уже работал замначальника РАПО.
Наверное, сейчас был бы директором какого-нибудь совхоза.

— А что лучше — возглавлять свою фирму или совхоз?

Наследник обвел глазами стены старой мельницы, ряд гаражей,
двор, заставленный машинами, и неожиданно заявил:

— В совхозе можно было развернуться шире. Здесь мы все-таки
стеснены территорией и финансами.

Тихая революция

— Вы хотите сказать, что от этих перемен не выиграли?

— Я просто второй раз начал жизнь. У меня и при советской
власти все было построено — и дом, и образование, и дача, и
карьера. Все, что по тем меркам нужно было иметь мужчине. Нельзя
сказать, сейчас стало лучше или хуже. Только отношения между
людьми теперь не очень. Революция и есть революция. Даже если
она тихая. А собственность — для меня понятие виртуальное.
Реальное понятие — дело. Можно получить что-то большое, но не
скушать. А дело — это возможность создать рабочие места,
почувствовать себя мужчиной. Но жить в тех же рамках, что и люди
рядом с тобой. Во всяком случае, я так стараюсь. Работать и не
выпячиваться.

— Александр, но если бы совхоз развалился, вы не остались бы не
у дел, как многие, кто в вашем возрасте подошел к этому рубежу?
Вы не пропали бы?

— Думаю, что нет. Где-то наследство даже тянуло меня назад.
Можно было отдачу быстрее получить — были очень солидные
предложения. А мне пришлось аккумулировать средства, чтобы все
здесь восстановить. Пришлось продать гараж, дачу, квартиру —
ведь здесь все чего-то стоит.

Честное купеческое слово

Наверное, не случайно в своем кабинете Александр Марченко
хранит почетную грамоту от ЦК профсоюза работников сельского
хозяйства СССР. Вместе со справкой, выданной его дяде в 1945
году «в том, что он все свое имущество и все принадлежности
сохранил и с приходом Красной Армии передал государству в полном
порядке». Хотя Синицыны считались в Резекне богачами, в 40-м
году их не выслали.

— Дед умер как раз перед войной. А молодых пожалели, — поясняет
Марченко.

— А могли бы вы вот так подарить общине дом? — спрашиваю я,
рассматривая в семейном альбоме портреты суровых бородатых
староверов.

— Я считаю, что это нормально — делиться с людьми надо.
Десятину отдавать, но не обязательно целый дом. И потом, у Ивана
Петровича такой дом был не один. Он и моему деду, и сестре деда
отдал кое-какое имущество.

Великая смута

Александр Марченко никак не мог отправиться по стопам дедов на
выучку в Петербург. Торговые ряды и лавочки тоже не имели былого
купеческого смысла. Поэтому ему в духе времени пришлось
возглавить резекненский филиал фирмы Canon. И только когда были
заново отстроены дом и мельница, появились подсобки в гаражах,
он смог целиком заняться своим делом.

Последний Синицын давно уже живет в Петербурге, а у остальных в
роду все как назло девчонки. Но свою фирму Александр Марченко
назвал ALMariS. Что означает — Александр Марченко и Синицыны!

— Наверное, я даже выиграл от того, что моя жизнь так
сложилась, — сказал нам на прощание наследник. — Не всем моим
дедам удалось пожить и в той, и в другой эпохе, попробовать свои
силы и на той, и на этой стороне.

— Что интересно — вы и там, и там состоялись.

— Здесь я еще не состоялся. Вот когда смогу по-настоящему
помогать людям, тогда, может быть, состоюсь.


РУБРИКА
В начало страницы