Молодежь Эстонии
057 09.03.02
Любовь Семенова
Шок по-эстонски-3, или Экзамен ради экзамена
(Продолжение, начало в номерах за 16 и 23 февраля и 2 марта)
На самом деле шоковое состояние, наступившее в результате
экзаменационных испытаний, как-то незаметно сошло на «нет»,
плавно перейдя в состояние почти коматозного безразличия.
Видимо, по причине того, что результаты тестирования (как
заработанные баллы, так и возможные ошибки) пока еще остаются
«за кулисами» — месяц, отведенный на оценивание экзамена, еще не
истек.
В ожидании результатов
Скажу честно: хотелось устроить небольшой перерыв между
публикациями, чтобы после получения результатов на их основе еще
раз попытаться сделать какие-то выводы. Не получилось. Тема
оказалась столь болезненной для большинства русскоязычных
эстоноземельцев, что звонки, похоже, в ближайшее время не
прекратятся. Люди делятся мнениями, ждут объективной оценки
содержания тестов со стороны специалистов и предлагают способы
исправления возникшей непростой ситуации в свете приближающейся
роковой даты — 1 июля 2002 года, когда огромному количеству
людей грозит остаться без работы.
Вот одно из мнений.
«Сама процедура проведения экзамена не продумана», —
считает директор OU Veralla Алла Болотникова. И касается это
мнение, основанное на личном опыте, уже не содержания
непосредственно самих тестов, а новых требований к процедуре
проведения экзамена. Фирма, которой руководит Алла Михайловна,
уже десять лет занимается обучением эстонскому языку. Сейчас это
одна из 14 фирм, успешно работающих по европейской программе
PHARE.
По мнению Аллы Михайловны, система сдачи экзамена совершенно не
продумана, чиновники, ведающие этим, похоже, далеки от
преподавания. Поэтому различных неприятных моментов, связанных с
проведением экзаменов, предостаточно. На некоторых из них Алла
Михайловна акцентирует внимание.
Во-первых, фирмам, ведущим подготовку к сдаче экзамена по
эстонскому языку, раньше позволялось приглашать экзаменатора к
себе. В своих стенах у них имелась возможность, с согласия
слушателей, предоставить им такую услугу, как чашечка крепкого
кофе и бутерброд. Это позволяло унять чувство голода и, что
самое главное, снять стресс.
Но начиная с марта кто-то решил усложнить процесс, и такой
возможности уже нет — теперь все должны сдавать экзамен в одном
определенном для этого месте. Одним из таких мест, например,
является Юмераская основная школа в Ласнамяэ.
Сложность заключается в том, что экзамен продолжается шесть
часов — с десяти утра до четырех часов вечера. И за все это
время предусмотрен лишь один двадцатиминутный перерыв между
письменной и устной частями экзамена, и иной возможности
отдохнуть у людей не имеется.
Получается, что человек, сдающий экзамен (зачастую он уже
немолод), в течение длительного времени находится без пищи, а
иногда даже и воды (если, к примеру, занервничал и забыл взять с
собой бутылочку минералки). И это притом, что его моральное
состояние во время экзамена и так можно охарактеризовать как
стрессовое.
Второе. Когда обучающая фирма приглашала экзаменатора к себе,
заранее была известна точная дата экзамена. Это позволяло
собрать документы и спокойно готовиться к тестированию.
Преподаватели, в свою очередь, проверяли, все ли желающие
занесены в списки (иногда почта работает плохо, и приглашение на
экзамен остается неполученным). Таким образом, избегали
неприятностей, связанных с неявкой на экзамен, потому что потом
правды уже не найти. В фирмах, где экзаменующиеся и обучаются, и
сдают экзамен, такой проблемы нет.
Централизованная система сдачи экзамена по эстонскому языку
привела к тому, что в марте документы принимаются на экзамен,
который состоится в сентябре, уже после «контрольной» даты.
Устроит ли такой вариант отсрочки работодателя — угадайте с трех
попыток.
К тому же все наработки, связанные с «технологией» сдачи
экзамена, за лето будут утеряны, а сессии для подготовки, как
это обычно принято в учебных заведениях, не предусмотрено. Если
же еще принять во внимание, что люди, вынужденные сдавать
экзамен по эстонскому языку, далеко не школьники, то понятно,
что оценки будут занижены. По чьей вине?
Третье. Что касается устной части экзамена, теоретически
называемой в тестах «беседой», то на практике это означает лишь
одно: двое случайно оказавшихся рядом в списке, прежде не
знакомых между собой людей должны изображать живую
заинтересованность в диалоге.
В группах подготовки к экзаменам (будем называть вещи своими
именами) люди, по крайней мере, хоть немного, но знакомы друг с
другом. Поэтому и экзамены они сдают гораздо более спокойно.
А когда заявления и документы принимаются в ином месте (в
данном случае, в Экзаменационном центре), а экзаменационные
группы формируются без учета специфики работы, возраста и прочих
имеющих большое значение факторов, диалог пары собеседников
получается скорее не доброжелательно-заинтересованным, а
растерянно-отстраненным. Ну какая, скажите, может быть беседа
между незнакомыми людьми, впервые на экзамене увидевшими друг
друга?
(Тут я, кажется, совсем некстати вспомнила своего
экзаменационного собеседника. Его фамилия тоже начинается на
«С», и он работает начальником охраны в тюрьме, а я должна была
задавать ему какие-то умные вопросы и все старалась догадаться,
как у них там, за решетками. Чтобы уж совсем впросак не попасть.
— Л.С.)
А ведь раньше на экзаменах по эстонскому языку экзаменуемый
общался с членами комиссии, они его видели, говорили с ним — это
действительно было определение уровня владения языком:
понимания, умения говорить. Теперь система совершенно другая —
молчишь, пишешь, слушаешь. На «разговоры» по регламенту отведено
всего несколько минут.
Четвертое. Преподаватель, оторванный от своего ученика новой
экзаменационной системой, не видит плодов своей деятельности. И
соответственно не может работать в правильном направлении, не
видя, на что нужно обратить внимание в первую очередь.
Получается, что и тут не просматривается заинтересованность в
том, чтобы языку действительно учили, а не натаскивали на
экзамен.
В отличие от системы школьного образования — там все-таки учат.
Как — другой вопрос.
Пятое. Фирмы, которые приглашали экзаменатора к себе,
естественно, проводили экзамен в своих помещениях. При этом за
аренду собственного помещения, естественно, не платили. А
проведение экзаменов в школах предусматривает и такую статью
расходов. Немалую. По приблизительным подсчетам, сумма
составляет где-то около полумиллиона эстонских крон (14 фирм /
три экзамена в месяц по 6 часов / аренда помещения 25-35 крон в
час).
«Школьный» экзамен
Сотрудница Департамента полиции, которой «посчастливилось»
сдавать 15 февраля экзамен на высшую ступень в Таллинской
гуманитарной гимназии, поделилась впечатлениями по поводу того,
что на этом экзамене происходило.
По ее словам, для начала экзаменаторша тщательно проверила все
посадочные места на предмет шпаргалок (это ж сколько километров
шпаргалок пришлось бы каждому заготовить? — Л.С.). Затем строгая
дама приступила к «фэйс-контролю», выстроив всех «школяров» в
очередь и пристально всматриваясь поочередно то в фотографию на
паспорте, то в лицо. И при этом приговаривала: «На границе так
же». После прохождения «пограничного контроля» экзаменуемые уже
непосредственно на самом экзамене сосредоточились с трудом.
Очередная порция стресса настигла «проверяемых на язык» во
время прослушивания кассеты. Именно в тот самый момент, когда
несчастные, навострив все уши, пытались вникнуть в суть диалога,
старательно «закодированную» суперскоростью передачи информации
и тяжким дефектом речи говорящего, в школе началась
диско-перемена. Это было что-то с чем-то.
Строгая «пограничница», перекрикивая «звуки музыки», приказала
продолжать слушать кассету и отмечать в тестах верные ответы. На
просьбы переждать громкую школьную перемену и потом продолжить
экзамен она отреагировала кратко, но емко: «Ни за что!
Регламент!»
Где-то мы перестарались
И все-таки что-то у нас пошло не так, где-то произошел сбой в
налаженной системе. Вот только где и когда? И почему прежняя
нормальная система вдруг (или не вдруг?) перестала устраивать?
Возможно, составители тестов действительно хотели обеспечить
всем равные права при сдаче экзамена, без учета каких-либо
привилегий. И с этой целью предложили присваивать всем
экзаменуемым коды. Чтобы обезличить экзаменационные листы.
Но это отрицательно сказывается на всем остальном. Потому что
нельзя сравнивать вчерашних школьников и тех, кому осталось
доработать до пенсии всего пару лет. Нельзя также сравнивать
здорового и больного человека или, допустим, мужчину и
беременную женщину.
Алла Михайловна рассказала о недавнем случае, когда молодая
«очень беременная» женщина получила за экзамен 58 баллов при
необходимом минимуме 60. Апелляцию, в которой она попыталась
«оправдаться», не удовлетворили. На следующем экзамене женщина
получила уже 54 балла.
Бедное дитя, когда родится, наверняка будет мучиться кошмарами
на тему экзаменационных тестов, а на слух воспринимать
исключительно косноязычную магнитофонную речь.
Так и живем
Какая-то непрекращающаяся уже много лет экзаменационная
лихорадка — сдача, пересдача, категории, гражданство, ступени.
Неужели это никогда не закончится?
В одной только фирме Veralla на сегодняшний день готовятся к
сдаче экзаменов 200 человек. За партами, как усердные школьники,
сидят вместе полицейские и учителя, врачи и воспитатели детских
садов. Те, кто ежедневно говорит по-эстонски, и те, сдав (с
которой попытки?) экзамен и получив вожделенные удостоверения,
очень быстро забудут все, чему их учили. Только потому, что
семья русская, на работе все вокруг русские, соседи — и те
«некоренные».
Но сколько при этом потрачено нервов, сколько бессонных ночей —
кто посчитает?
И кто, наконец, поймет, что иной полицейский, учитель или врач,
опытный и надежный, но которого, похоже, оценивают лишь за
умение правильно употребить эстонский падеж, давно махнул рукой
на качество своей работы только потому, что над ним постоянно
висит дамоклов меч увольнения. И он ощущает лишь свою
обреченность.
Или обреченность государства, ведущего подобную политику?
Чего ждать дальше?
|
РУБРИКА | |