Вести сегодня, общественно-политическая газета Латвии
55 (798) 06.03.02
Николай КАБАНОВ
Забытые духи Атмоды

Кто платил за банкет?

Сейчас, когда по прошествии лет кое-что становится известным,
понимаешь, что никакой неорганизованной Атмоды и быть не могло.
Имела место политтехнологическая, пропагандистская операция —
непрерывная череда митингов, собраний, шествий, пикетов. Все это
снималось по ТВ и показывалось по миру. Кто, например, узнает,
какой была смета знаменитого «Балтийского пути», когда сотни
тысяч людей вышли на дороги Литвы, Латвии и Эстонии, взявшись за
руки, против «советской оккупации»? Другое дело, что если бы
настоящая оккупация таки была, помяли бы манифестантов танками.
А так — постояли немножко и пошли закусывать и выпивать. Потому
как время было перестроечное, несытое, и народ тянулся к тому,
кто стоял у раздачи.

В то время, которое так не любит Александр Гильман, я работал в
газете с одноименным латышскому нацпробуждению названием. В
редакции тогда никто не пил — это считалось нестильным. Зато
после работы компанией шли в ресторацию «Метрополь». И то
сказать — заработки по советским временам были более чем
нормальные, я, младший корреспондент, получал рублей 300. А так
как в магазинах тогда ничего путного все равно не было,
потратить 10 рублей на обед роскошью мы не считали. Тем более
что водки в городе по талонам было не достать, в коммерческом
магазине она стоила 20 рублей, а в «Метрополе» ее приносили в
симпатичном графинчике по какой-то среднеарифметической цене
общепита. Помню еще жюльены и бутерброды с лососинкой. Ничего
сверхъестественного, но, блин, это же 1989 год был!

Двухлетие «Атмоды» на русском языке, которую уже переименовали
в «Балтийское время» (я тогда не понял намека: русским в
латышском возрождении делать, в общем, нечего), отмечали в
суперноменклатурной гостинице «Ридзене». Обещал быть «президент»
Горбунов, но не пришел. Редактор латышской «Атмоды» Элита
Вейдемане целовалась, по обыкновению, с только что вернувшимся
из путешествия по Западной Европе русским редактором Алексом
Григорьевым. Было много «Мокки», а также умный Цилевич, который
изрек: «В столкновении националистов и коммунистов я не хочу
быть на чьей-то стороне». Золотые слова! Через два месяца в эту
же самую гостиницу залетела злая омоновская пуля. Счет был подан
к оплате. Банкет кончился и превратился в кровавую истеричную
разборку.

Мы едем, едем, едем...

В первую свою газетную командировку я отправился на
персональной автомашине. Не слабо, правда? Командировать двоих
журналистов «Атмоды» в Таллин, который только что прибавил к
себе второе «н», руководство издания постановило на «волге» с
флегматичным шофером, которого звали, по обыкновению, Гунар.
Этой поездке я обязан знакомством с эстетическим критиком
Катериной Борщовой. Втроем мы весело болтали — кажется, все
время по-русски. Вообще русский язык всегда превалировал в МОЕЙ
Атмоде. Хотя газетное начальство и посылало нас на курсы свежего
госязыка — в Юрмалу нас возила все та же «волга». Научились ли
мы там чему-то? Вряд ли. Уж больно «сколотая» поджимала губки,
когда я пытался перевести статью из неформального латышского
журнала про Бориса Гребенщикова.

Вообще ездили в годы Атмоды много. И по миру (особенно наш
главный редактор), и по стране. Странно, но журналистов издания
пропускали к себе даже «оккупационные» войска — в воинские части
их приглашали на дискуссии! Невозможно было бы вообразить себе
корреспондентов, скажем, газеты «Партизанский край», которую
вызвал на чашку чая оберштурмфюрер СС. Такой вот страшный режим
был в Латвии. Аж жуть. Но по нему — и Атмода, господа. Так что
не будем делать из ее фигурантов героев и монстров — это было
лишь совместное мероприятие по борьбе с дефицитом и скукой.

Мужики-хваты

Как можно было заработать на «Атмоде» — той, что в кавычках, то
есть газете? По своему собственному опыту скажу: летом 1989 года
газета продавалась в Москве за 1 рубль, в то время как в Риге —
за 20 копеек. 500% прибыли обеспечивало не столько латышское
содержание, сколько участие в проекте некоторых будущих звезд
постсоветской журналистики. Скажем, с Михаилом Леонтьевым мы
вместе жили на даче в Майори. Да, я ведь забыл про ту милую
народнофронтовскую дачку! Она не имела удобств, кроме
рукомойника и туалета типа «сортир», зато располагалась в дюнах,
в 50 метрах от моря. Трудно переоценить роль летней комнаты в
личной жизни 20-летнего человека. В ночи играет The Cure чудо
техники — диктофон Panasonic. С тех пор я пользуюсь именно этой
моделью.

С офисной площадью у рядовых Атмоды тогда было не так чтобы
сложно. Все три бюро нашей газетки располагались в Вецриге — в
тесноте, зато в престиже. В одном из этих местечек сейчас живет
Валерий Каргин. А тогда было просто: пара звонков нужному
человеку Г. — и все на мази.

Этот Г. был, вполне по-ленински, «цивилизованным кооператором».
Являясь по работе управляющим делами в Народном фронте, создал
кооператив с громким названием, обыгрывавшим довоенную денежную
единицу ЛР. Не знаю, как насчет латов, но рубли там водились
неслабые. У него была своя Атмода, не баррикадная. Хотя,
безусловно, без таких мужиков-хватов не достали бы стражи
независимости ни «рафиков», ни бензина, чтоб по бутылкам
разливать. Я разговаривал с одним из тех боевиков НФЛ, которого
захватили омоновцы, — его этапировали аж в Витебский СИЗО,
правда, уже на две недели. Тоже свой опыт...

Так что никакого такого единого «духа Атмоды», в общем-то, и не
родилось. Были использованные профессионалами толпы — в массе
своей обыкновенные советские люди, не хуже и не лучше других, со
своими надеждами, страхами, комплексами. Умение чувствовать
электорат — и не только свой, но и чужой — очень важно для
политиков. Не так ли, коллега Гильман? Иначе ведь получится, как
у слепого фанатика в песне «Наутилуса», написанной, кстати, тоже
в 1989-м:

Он ловит в воздухе

духов рукой,

Но натыкается только на нас.

Мой брат Каин,

он всех нас погубит,

Потому что у Каина

больше нет глаз.

РУБРИКА