Вести сегодня, общественно-политическая газета Латвии
48 (791) 26.02.02
С Владимиром Корниенко беседовала Наталья Севидова.
Призрак бродит по планете

Что заставило учителя физики, математики и информатики ломать
голову над фундаментальными вопросами бытия: кто мы есть, куда
движемся и где в конце концов окажемся? Именно так определил
предмет изучения политологии как науки сам Корниенко.

Не время собирать марки

— Сразу подчеркну: то, чем я занимаюсь, не хобби, а основной
кусок моей жизни, которому я посвятил последние 15 лет.
Признаюсь, я не очень понимаю людей, которые тратят время на
разведение кактусов и филателию. Это все неплохо, но похоже на
детскую игру в фантики. А мы живем в очень жестком, даже
жестоком мире. Чтобы сориентироваться в нем, надо быть
достаточно образованным в политическом смысле. Это требует
больших усилий.

— Владимир Алексеевич, некоторые люди за эти усилия получают
зарплату. Я имею в виду тех, для кого политология — профессия.

— Всерьез этих «профессионалов» я не принимаю. Любые
политические организации и их штатные политологи служат чьим-то
интересам, которые, естественно, и выражают. Объективности при
таком раскладе ждать не приходится. Если бы, скажем, математика
могла обслуживать интересы каких-то экономических групп, то она
была бы закодирована, так же как политология.

Еврейские заговоры — продукт для невежд

— Насколько я понимаю, вы увлеклись политикой в годы
перестройки. Тогда все мы были насквозь политизированы. Но потом
народ по большей части остыл — люди вернулись к своим огородам,
телесериалам и домашним коллекциям. А вы вошли во вкус?

— Вообще-то и я раньше ничем, кроме физики и математики, не
интересовался. Но когда к власти пришел Горбачев, у меня
появились вопросы. В поисках ответов на них я пробежался по
многим общественно-политическим движениям, которые стали расти в
стране как грибы после дождя. Но ни от одного из лидеров
невозможно было добиться — чего же в конечном итоге они хотят?
Была большая путаница в понятиях, целях и средствах. И тогда я,
как в студенческие годы (а я всегда очень хорошо учился и
оканчивал все с отличием), засел за книжки. Перерыл массу
литературы, петлял по всем направлениям, но в конце концов вышел
на прямую дорогу и лет через 10 — 12 со всем досконально
разобрался.

— Уж не родилась ли у вас какая-либо конспирологическая версия?
Они ведь безумно популярны в последнее время — мировое
закулисье, тайные заговоры и т. п.

— Теории еврейских заговоров и масонских лож — это из разряда
мифотворчества. Социум развивается по объективным законам. И
приписывать чьей-то злой воле те или иные глобальные явления или
события — это совершенно неправильно. Да, законы общественного
развития не похожи на законы точных и естественных наук и
поэтому сложны для понимания. Но эти законы работают. Изучая их,
можно с большой степенью точности прогнозировать наше будущее.

Большой интерес для маленькой компании

— Нам уже когда-то прогнозировали светлое коммунистическое
будущее, которое в результате оказалось не очень светлым
капиталистическим настоящим.

— Когда я слышу по радио, телевидению, читаю в газетах, что мы
живем при капитализме, меня это поражает — это либо глупость,
либо лукавство. На самом деле капиталистический способ
производства изжил себя примерно в 30-40-е годы XX столетия. А
вместе с ним — и последняя общественная формация на основе
частной собственности. Потому что — и тут Маркс был абсолютно
прав — капитал воспроизводит только сам себя, и ничего другого.
Но общество не может остановиться в своем развитии! И оно пошло
дальше двумя путями — эгалитаризма (от французского egalite —
«общество») и элитаризма. Первый путь — это развитие общества в
интересах всего общества, второй — развитие его в интересах
узких клановых, кастовых групп.

Эгалитаризм избрали Советский Союз, страны СЭВ, Китай.
Некоторые государства сочетают обе формы. Вторая форма присуща
тем странам, где малочисленная элита сосредоточила в своих руках
весь финансовый и производственный капитал. Это очень
ограниченный круг семейств и взаимодействующих лиц, которые в
собственных целях успешно используют наработки планового
хозяйства СССР.

Рынок, где все спланировано

— Плановая империалистическая экономика? Очень интересно!

— Вот вам доказательства. Известно, что для рыночной экономики
характерны кризисы, которые сотрясают ее каждые 12-15 лет. После
войны таких кризисов мы не наблюдаем. Потому что в обществе за
это время произошли серьезные экономические, структурные,
социальные сдвиги. Причем они не происходили стихийно, а
насаждались планомерно. Хотя капиталистические отношения сегодня
и сохранились, они уже не являются доминирующими. А доминирует
элитарная форма управления.

Поэтому, когда говорят, что рынок нас спасет, это меня
забавляет. Рынка просто не будет!

— Весьма спорное утверждение. Мы же видим его реальные приметы
— например, жесточайшую конкуренцию среди фирм.

— Когда на рынке торгуют цветами, здесь рыночные отношения
действительно есть. У кого-то от заморозков погибла часть
цветов, у другого цены на цветы поднялись. Спрос — предложение,
тут все ясно и понятно. В таких низких формах рыночные отношения
существуют и будут существовать. А вот в высокотехнологических,
наукоемких, затратных отраслях никакого рынка быть не может.
Допустим, постройка космических кораблей. Здесь все спланировано
на десятилетия вперед! Потому что эта сфера требует объединения
материальных ресурсов и мозгов разных стран: оптику поставляет
Франция, отдельные узлы — Германия и т. п.

Или военно-промышленный комплекс. Абсолютно элитарное
образование. Группа людей вкладывает в ВПК громадные деньги. Тут
исключены всякие риски!

От нашего стола — вашему ВПК

— Но тогда сразу возникает страшная опасность. Помните, как у
Чехова: если в первом акте на стене висит ружье, в третьем оно
обязательно выстрелит. Если есть клановые группы с безграничной
властью, есть ВПК, в который они инвестируют, то им захочется
каким-то образом возбудить спрос на свою продукцию. Например,
подогреть локальные, региональные или более масштабные военные
конфликты. Получается, что многое из того, что сегодня
происходит на планете — ковровые бомбежки в Афганистане,
точечные — в Югославии или предстоящая акция в Ираке, можно
объяснить банальным сбытом залежалой продукции?

— Абсолютно правильно. Американский военно-промышленный
комплекс — это специально созданная система, где избыточный
капитал, принадлежащий элите, наращивает себя в инвестиционном
цикле. И поэтому сколько бы ни говорили: «Давайте сократим
вооружение» — элита никогда на это не пойдет. Это противоречит
ее интересам.

— А ведь и в самом деле, зачем его сокращать, если на него есть
устойчивый спрос? Все вновь примкнувшие к НАТО сателлиты
вынуждены непрерывно модернизировать свои армии, подгоняя старую
советскую оборонку под натовский стандарт. Латвия тоже два
процента бюджета будет отстегивать на «ихние» винтовки и
минометы. Эти два процента мы отнимем у нашей нищей социалки,
зато поддержим западный ВПК!

Скажите, пожалуйста, как пройти к концлагерю?

— Но картинка страшноватая: элитаризм и до третьей мировой
доведет.

— А он уже доводил. Есть исторические прецеденты. Элитаризм
колеблется между двумя формами — мягкой (времена правления в США
президента Рузвельта) и жесткой (гитлеровская Германия). К чему
привела последняя, мы хорошо знаем. Рузвельтовский мягкий
элитаризм вывел США из глубокого экономического кризиса. Но
рузвельтовский элитаризм был вынужден идти на значительные
уступки населению, потому что на другом полюсе был пример
общества, организованного по совершенно иным законам.

— Да, мы помним эти законы: «От каждого — по способностям,
каждому — по потребностям».

— А в основе элитарного способа производства — лозунг покороче:
«Каждому — по способностям», что не очень далеко по смыслу от
знаменитой фразы, которая была начертана на воротах одного
концлагеря: «Каждому — свое».

Элитарный способ производства противоречит интересам
большинства населения планеты. Столкновение этих интересов
неизбежно. И, собственно, мы уже наблюдаем прямое идеологическое
противостояние финансовой элиты и пролетариата. Массовые
антиглобалистские акции — это первые ласточки.

— Ну какой же там пролетариат? В этих погромах участвовали
студенты, крестьяне, анархисты, «зеленые» и бог знает кто еще...

— Пролетариат — это люди, которые продают свою рабочую силу.
Таких — подавляющее большинство. И производитель — мелкий и
средний — по отношению к финансовой элите тоже выступает в
качестве пролетария. Крупный капитал, по сути, держит за горло
малый и средний бизнес. Момент пролетаризации свойственен любой
социальной группе, только одной больше, другой меньше. Но
антагонизм элитарной экономической системе присущ изначально.

К новому берегу

— Это все в планетарном масштабе. А если мы возьмем нашу
маленькую Латвию, то мы-то куда прибиваемся?

— Сейчас уже очевидно: мы начинаем вписываться в мировую
элитарную систему. Как и все постсоветские страны. Немножко
особняком стоит только Белоруссия.

Что мы видим у себя в стране? Экономикой Латвии руководят не
партии, не парламент и не правительство, а банки. То есть
ограниченный круг людей, в чьих руках сконцентрирован финансовый
капитал, значительная доля которого — иностранного
происхождения. (Производственный капитал у нас незначителен.)
Назвать конкретных людей не так просто. Они очень глубоко
спрятаны. Государственная система управления, к которой мы
апеллируем, — Сейм, президент, Кабинет министров — это всего
лишь третьеразрядные структуры, которые никак не определяют
политические процессы и экономику. Это мальчики для битья и для
отвода глаз.

Опасные игры скорпиона

— Чтобы понять, в чьих интересах на самом деле выстраивается
наша экономическая модель, надо просто посмотреть на доходность
народнохозяйственных отраслей. Реальную прибыль в Латвии
получают только банки. Только они стабильны.

Да и стабильность лата значит, что вся инвестиционность идет
только по финансовым структурам. Только у финансовой элиты по
всем отчетам и рейтингам все тип-топ. Во всех других областях —
глубокий провал. Сейчас Латвия, как и весь мир, стоит лишь перед
выбором между мягким и жестким элитаризмом. Если верх возьмет
второй, то человечество может оказаться на пороге краха, как в
свое время страны фашистского блока. Колокол уже прозвонил: на
сцену вышел международный терроризм, порожденный и выкормленный
самим элитаризмом. Жесткий элитаризм — это такой скорпион,
который жалит свой собственный хвост.

Темнеет всегда перед рассветом

— Но, как я поняла, альтернативы у нас нет: мягкий элитаризм,
не встречая сопротивления извне, начинает неизбежно сползать к
жесткому?

— Появляется сопротивление внутри. Обнадеживает то, что сейчас
очень большое количество людей начинает осмысливать эти
процессы. Поражаешься тому, сколько сейчас в газетах и журналах
публикуется по кусочкам высказываний людей, которые докапываются
до сути. Это как островки, которые начинают вылезать над
поверхностью океана, — их все больше и больше. Так что не все
так черно в этом мире. Видимо, внутри человечества существует то
ли инстинкт самосохранения, то ли неистребимая тяга к познанию.

— Да бросьте! Миллионные тиражи только у желтой прессы.
Обыватель мало интересуется такими вещами.

— И тем не менее пролетариат поневоле будет умнеть. Элита
вынуждена опираться на все более утонченные технологические,
наукоемкие производства. И пролетариат, чтобы справляться с
этими задачами, должен быть все более и более образованным.
Могильщика элитаризма порождает сам элитаризм.

— Человек, который хорошо разбирается в компьютерных программах
или электронике, совсем не обязательно будет политически
подкован и социально активен. Мы видим, что на самом деле
процесс оглупления масс идет ударными темпами. Вы ведь сами
говорили в интервью нашей газете, что качество базового
образования снижается. Президент самой богатой страны мира, США,
Клинтон пару лет назад поставил задачу борьбы с безграмотностью
в школах. Как говорится, приехали! Но ведь уровень общей
образованности падает не сам по себе, а его преднамеренно
снижают. Если следовать вашей логике, элита не заинтересована
просвещать плебс. Думающими людьми всегда сложнее управлять. Да
и в Латвии то же самое: образование становится все более
прикладным.

— Вы абсолютно правы. Элитарной системе нужен только хороший
исполнитель — не более того. Человек, который выполнял бы только
технические или научные функции, не задаваясь вопросами, зачем и
кому все это надо. Но вся история человечества доказывает:
какими зигзагами, поворотами и отступлениями эта дорога ни
изобиловала бы, человечество неоспоримо продвигается вперед. Оно
все равно выползает из сумерек.

— Спасибо за надежду.

РУБРИКА