Вести сегодня, общественно-политическая газета Латвии
38 (781) 14.02.02
Беседовал Николай КАБАНОВ.
Кровная месть России

— Летом 1996 года командование осуществлял генерал Пуликовский,
роды войск координировались через Главное управление оперативных
штабов. Я в то время находился на аэродроме Ханкала — там были
десантники, мотострелки, внутренние войска, несколько
милицейских батальонов, много летчиков. Самое интересное, что о
том, что штурм Грозного готовится, разведданные были.
Справедливости ради отмечу, что такие данные приходили
постоянно, где-то раз в неделю. В этой текучке командование
приняло их за дезинформацию, и, по большому счету, к штурму не
готовились.

— Но в то же время боевики номинально считались уничтоженными,
как и теперь.

— Дело в том, что, когда мы говорим о «боевиках» и «мирных
жителях», сама идея «мирного жителя» очень непроста. Человек,
которого мы видим днем на рынке в Грозном торгующим арбузами, —
«мирный» или нет? А ночью он может спокойно взять автомат и
пойти стрелять по российской воинской части. Линию разграничения
провести было очень сложно. Ночью постоянно была стрельба.
Обычно, как правило, у меня оружия не было, но, когда была
угроза, мне, журналисту, давали автомат. Всех льгот у меня было
— трое командировочных. Прессы вокруг было много, и из
центральных СМИ, и из регионов. Я их принимал, размещал,
показывал. Возникали проблемы с «нелегалами» — журналистов
задерживали, привозили в штаб, выясняли личность... На моей
памяти смертных случаев с журналистами не было.

— Как ты узнал о штурме?

— Все началось ночью. Обычные обстрелы так не выглядят —
повсюду были трассеры, взрывались какие-то снаряды. Наш
вагончик, где мы спали, пробило пулями в нескольких местах.
Сначала мы подумали, что это нападение на Ханкалу, потом
выяснилось, что штурм идет в 10 километрах от нас в Грозном.
Палили все — и чеченцы, и мы, была полнейшая неразбериха. Самые
ожесточенные бои были на площади Минутка, где стояла Шумиловская
бригада из Нижнего Новгорода. Раненых пытались вывести, но
бэтээры сами попадали под обстрел, и в Ханкале снимали с брони
дымящиеся трупы... Выглядело все очень страшно.

— Какова была реакция командования?

— Людей просто убивали. Ночью поднять вертолет нельзя, сесть в
городе он не сможет — он либо будет сбит, либо пролетит над
городом. Днем были подтянуты силы, и, когда вся эта военная
махина подошла и дым рассеялся... начались переговоры! Куда
стрелять? Вот стоит полуразваленный дом, в нем живут люди,
развешаны тряпки, а из него бьет по блокпосту снайпер. Конечно,
можно развернуть танк и бахнуть по этому дому, но тогда погибнет
еще больше людей. Командованию был дан приказ — не стрелять по
мирным жителям. Приказала Москва.

— Значит, чеченцы использовали в «своем» Грозном ту же тактику,
что в Буденновске?

— Они ее постоянно используют! Эту тонкую грань между «мирными»
и «немирными» жителями.

— А ультиматум Пуликовского — «стереть Грозный с лица земли»?

— Я при нем присутствовал — действительно, такой ультиматум
был. Он давал боевикам какое-то время уйти из города. На
ультиматум отреагировали. С Пуликовским связались люди, какие-то
старейшины приходили в Ханкалу: «Никаких боевиков нет!» Шел
сплошной обман, и в определенный час они встали под ружье и
устроили ту августовскую резню.

— Как ты оцениваешь роль Лебедя?

— Он остановил ту резню. Не знаю, как это было правильно с
политической стороны — вроде бы боевиков надо было бить. Но, по
крайней мере, все военнослужащие из частей, находившиеся в
Грозном, смогли после договоренности Лебедя с Масхадовым вывезти
раненых и убитых. Последние российские солдаты ушли из Грозного
в декабре 96-го.

— «Та» война и «эта» — ты их разделяешь?

— Была дана попытка чеченскому народу — разобраться самому,
начать новую жизнь. Но было вторжение в Дагестан, взрывы домов в
Москве. Все пошло по еще более кровавому пути. На это нужно было
как-то реагировать! Из Нижнего Новгорода много ездят на войну в
Чечню милиционеры и военные, в нашем Мулино формировалась та
танковая колонна 245-го полка, которую полностью расстрелял
Хаттаб под Гехи-Чу. В России уже есть что-то подобное кровной
мести — слишком многие потеряли своих родственников, друзей,
сослуживцев. Взаимная ненависть такая — это очень плохо. Но и у
нас живут чеченцы, и, хотя нельзя сказать, что к ним относятся
как к братьям, в то же время никаких погромов не устраивается,
никого не убивают. Россия в силу своих размеров как-то все это
размывает. Чечня маленькая, и эта концентрация зла и мести
сосредоточена в одном месте. Нельзя сказать, что к ней относятся
с сочувствием...

РУБРИКА