Вести сегодня, общественно-политическая газета Латвии
26 (769) 31.01.02
Николай КАБАНОВ
Мара Залите: «Русские должны продемонстрировать лояльность»
Камни cоветской Латвии
Вы ведь, Мара, родились в Красноярске...
В 1941 году мои предки были депортированы в Сибирь. «Вина»
заключалась в том, что прадед был старостой Слампской волости
под Тукумсом. Они были зажиточные хозяева, и их «ликвидировали
как класс». Моей матери тогда было только 10 лет. Судьба моей
матери была еще сложнее, чем у других, в 1946 году, после
войны, она нелегально вернулась в Латвию. Тогда было такое
движение люди в Сибири собирали сирот, а среди них тех, кто
сиротой не был. Но в 1949 году ее опять выслали она тогда была
студенткой третьего курса Елгавского педагогического училища.
Мой прадед погиб в Вятлаге, я об этом узнала только в 1988 году.
И другие родственники по линии отца были депортированы.
Я одна из тех латышских детей, которые родились в Сибири. Таких
много, недавно о них вышла книга нашего посла во Франции Сандры
Калниете. Мне было 4,5 года, когда я в 1956 году вернулась в
Латвию. А до этого я ходила в русский садик и говорила только
по-русски.
Почему вы занялись литературой?
Почему люди становятся поэтами... Сложный вопрос. Мне
кажется, что это от Бога. Я еще ребенком начала писать стихи,
посылала их в газету Pionieris. Тогда меня не публиковали,
первая публикация была в 1971 году в журнале Karogs.
В то время литература ведь была не только искусством, но и
пропагандой.
Мне кажется, мое поколение, которое начинало в 70-х годах
(первая моя книга вышла в 77-м), было первым, которое может себя
чувствовать «невинным». Мы не платили тому режиму никаких
пошлин. До этого нашим предшественникам было труднее они не
могли издать сборник стихов, если в нем первое стихотворение не
было посвящено Ленину, второе Октябрю и третье Революции. Но
моя первая книга вышла без этих стихов, хотя пришлось и
помучиться с редактором. Кое-что выбросили, кое-что вычеркнули.
Надо было привыкать к цензуре. Они не хотели публиковать ничего,
где были бы «сигнальные» слова «свобода», «Латвия». К последнему
слову надо было всегда добавлять «советская». У меня в
стихотворении, которое напечатала газета Dzimtenes Balss, была
строчка «камни Латвии», так они заменили на «камни советской
Латвии»! Это было комично, но они боялись таких слов.
С президентом знакома 20 лет!
Значит, если вас публиковали в Dzimtenes Balss, значит, вас
использовали для агитации, направленной на эмигрантов. Какие
связи у вас были с эмигрантами?
Да. Конечно, все слушали «Голос Америки». И в семье говорили,
что такие-то родственники живут за границей. Потом пришло
осознание политической эмиграции в нашей студенческой среде
циркулировал культурный журнал Jauna Gaita, который какими-то
нелегальными путями попадал в Латвию. Впервые прямой контакт с
эмиграцией был, когда я попала в Канаду в 1985 году. Во многих
вещах, конечно, барьер был, в других нет. Имелось общее
осознание культуры, истории. Кстати, я была не в группе, а с
«проводником» из Комитета культурных связей. Я знала, что он был
связан с госбезопасностью, но иначе бы меня не выпустили.
Встречались тогда с Вайрой Вике-Фрейбергой?
Встречались еще раньше наша первая встреча была в 1982
году, когда она читала в Академии наук ЛССР лекции для узкого
круга. Я тогда тоже интересовалась фольклором. Мы нашли
возможность увидеться и поговорить и о чисто профессиональных
вещах, и о политических. Она принадлежала, можно сказать, к
прогрессивному крылу эмиграции. К тем людям, которые смотрят не
столь в прошлое, сколь в будущее. В то время в эмиграции это
было не принято. Большинство эмигрантов отказывалось от какого
бы то ни было сотрудничества с оккупированной Латвией. И я, как
гость, иногда чувствовала это негативное отношение. Но что
касается таких людей, как Вайра Вике-Фрейберга и поэтесса Инга
Тома, 90-летие которой мы будем отмечать, они понимали
значение той информации, которую они нам доносят. Мы все-таки
жили в очень ограниченном пространстве.
Тяжкая доля латышского языка
Перейдем к сегодняшнему дню. Что угрожает латышской культуре?
Каковы те глубокие мотивы, которые привели вас к руководству
Комиссией по языку?
Конечно, мотивы глубокие. Я по профессии латышский филолог.
Для меня язык не только средство коммуникации, но и некая
субстанция. Конечно, латышский язык язык малой нации. Мир
постоянно переструктурируется. И если мы хотим сохранить наш
язык, нам надо обеспечить его конкурентоспособность с другими
языками. Возможно, вам это не понравится, но на сегодня самая
большая конкуренция на территории Латвии у нас с русским
языком. Не будем этого скрывать. Мое глубокое убеждение и
определенная государственная политика что латышский язык
должен быть средством интеграции. Если мы живем в латвийском
государстве, у нас должен быть общий язык и в смысле способа
общения, и как система ценностей. Пока они различны, так что...
Вы считаете, русский язык ниже латышского и не может
функционировать параллельно?
Ни в коем случае я не считаю, что ниже. Напротив у русского
языка есть масса преимуществ перед латышским. В глобальном
смысле латышский язык язык меньшинства, на нем говорит 1,3
миллиона человек, а на русском минимум 150 миллионов. Положение
латышского языка...
Угрожающее?
Очень угрожающее.
Но ведь прошло уже 10 лет, как все вывески у нас на латышском
языке, вся документация. Чего же не хватает?
Знаете, очень многого. Не хватает практического применения
языка. Есть много законов, статья в конституции о латышском
языке как государственном. Но на практике мы видим, что все же
он ограничен. Я не могу говорить по-латышски в магазинах,
автосервисе.
Потребитель имеет право выбора. Не ходите в те магазины, где
вас не обслуживают по-латышски. Я лично не хожу туда, где не
говорят по-русски.
Ситуация такова, что 98 процентов латышей могут общаться
по-русски, и только 79 процентов русских по-латышски. Таким
образом, уже нет равноправия.
Две общины это плохо
Я думаю, народу, который веками был имперским, в течение
одного поколения выучить другой язык сложно. И вам, как
специалисту, надо знать, что лингвистические способности у всех
людей разные если наш президент освоила пять языков, то иные и
на своем родном не могут писать. Может, от слесаря стоит
требовать, чтоб он машины чинил, а не говорил с вами на
великолепном латышском?
Видите ли, где скрывается проблема... Я могу с вами
согласиться но тогда мы признаем двухобщинное общество. И если
вы будете русские, мы латыши, то тогда мы будем содействовать
отчуждению общин.
Все равно будут люди, которые говорят на двух языках, и те,
кто только по-латышски или только по-русски.
Те, кто говорит только на одном языке, делают хуже только
себе. Я думаю, любой язык обогащает.
Именно! Но не надо навязывать никакое богатство. Если мы
живем в демократической стране, не надо навязывать дворнику,
учить ему язык или нет.
Да, но если в соседнем дворе живет такой же дворник, который
говорит только по-латышски, как они договорятся?
Я думаю, это мифология...
Нет, это реальная ситуация!
Но речь идет о степени владения. Вы, как филолог, всегда
найдете ошибки в речи собеседника. Специалист ведь явление
одностороннее.
Я согласна было бы большой ошибкой, которая способствовала
закреплению только негативного отношения к государственному
языку, если бы мы действительно переделывали людей пенсионного
возраста, которые прожили всю жизнь с одним языком. Они не
выйдут за границы своей языковой «территории». Речь все же идет
о будущем страны. Я верю в то, что независимость Латвии
необратима. Но у меня есть подозрение, что не все готовы принять
это.
Не готовых принять это, по-моему, больше сейчас в Брюсселе,
чем в Москве. По пути в ЕС Латвии надо будет принять массу
требований, чуждых ей.
Я согласна, что, когда мы будем в ЕС, у нас будет много
проблем, в том числе тех, которые мы не осознаем. Латышский язык
пока гарантируется законами ЕС как один из государственных в
Евросоюзе. Но вряд ли на практике это будет. Поэтому у нас
создана одна подкомиссия, которая будет изучать положение малых
языков в Евросоюзе и прогнозировать положение нашего языка,
когда вступление произойдет. Вообще эта языковая комиссия
аполитичная структура, состоящая из профессионалов. Ей надо
сформировать очень детальную программу защиты и развития
латышского языка, дать рекомендации правительству, президенту,
как действовать в конкретных ситуациях. Нам нужно узнать, где
проблемы социальные, психологические. К сожалению, мы
соприкасаемся и с политикой. Мы занимаемся и собственно
качеством латышского языка, которое сильно пострадало от влияния
и русского языка в советский период, и от английского сейчас.
Выживает... слабейший
Сейчас Латвия независима, но тираж вашего «родного» журнала
Karogs несравнимо ниже, чем в советское время.
И у «Нового мира» в России так же. Все это совершенно
нормально литература больше не единственное неофициальное СМИ.
В советское время рядом с официальными медиа, которые, как все
знали, врут, существовала относительно свободная литература. Со
своим подтекстом, эзоповым языком. А сегодня конкуренция
масс-медиа совершенно нормальна.
Сейчас стало гораздо меньше и переводных книг с латышского на
русский и наоборот. Может, надо восстановить традицию?
Обязательно! Наслаждаться литературой можно только на родном
языке.
Но не имеют ли дети права наслаждаться образованием на родном
языке? Я, например, как отец, не могу принять, что мой сын имеет
пониженные успехи по предмету, если учительница пол-урока
«борется» с латышским языком.
А если вы поедете в Финляндию или Швецию, у вас тоже будут
такие претензии?
У нас ситуация, скорее, как в Бельгии. Две примерно равные
общины. Почему бы не дать права на русское образование?
Я думаю, переход на образование в средних школах на
государственном языке произойдет, как и предусмотрено
программой, в 2004 году. Это не значит, что в стране не будет
русских школ. Речь идет о том, что государственные
общеобразовательные школы должны готовить людей к жизни в
Латвии, и одно из условий этого латышский язык. Ваш сын
проиграет, если он не будет хорошо знать латышский, ему будет
трудно работать в банке, государственном учреждении, занимать
высокие должности. Это же ради его блага!
Есть концептуальное несогласие между нами, как мы видим
Латвию. Вы как национальное государство, а я как
мультикультурное. Я не думаю, что людей надо заставлять говорить
на каком-то языке. Они должны иметь право выбора 5 телеканалов
на латышском или 15 на русском.
Именно! Поэтому я и говорю, что латышский язык не сможет
конкурировать с русским...
Если не будет искусственно лоббирован?
Да!
Но разве это этично?
Это очень этично! Это чрезвычайно этично, ибо в XXI веке ни
социальный, ни этнический дарвинизм «выживает сильнейший»
более неприемлем. Это аморальная установка.
Но я тоже гражданин Латвии и почему я не имею права решать,
какие языки должны применяться в нашей стране?
Прекрасно, что вы гpажданин. Но некоторые чувствуют себя
гражданами России, живут в русской культурной и информационной
среде. Чего боятся латыши? Боятся потерять свою независимость,
идеал, который был у них с 1905 года. Русским надо понять
психологию латышей. Русские должны продемонстрировать
лояльность, и они получат хорошую работу, если будут ценить
государство, в котором живут.
Спасибо за беседу.
РУБРИКА |