Час, Ежедневная русская газета Латвии
002 (1333) 03.01.02

«Хотеть этнических чисток может лишь сумасшедший»

Профессор Боуринг: «В местах компактного
проживания нацменьшинств мудрые политики обычно создают и
поддерживают школы на их языках».

...Он давно хотел выучить русский — из-за его музыкальности. Он
читал стихи Ахматовой, приставая к родным: «Ведь правда же, это
звучит изумительно?!» В 85-м году он нашел учительницу,
эмигрантку из Союза, и стал заниматься частным образом. Сегодня
профессор Уильям Боуринг свободно говорит на красивом, богатом
языке, у него русская жена и маленький сын Джон-Иван, фотографии
которых он с удовольствием показывает.

Наталья Лебедева

Наследственный демократ

Рождество в семье они отмечают дважды и постоянно смотрят НТВ.
Профессор считает, что шекспировские переводы Пастернака лучше,
чем то, что написал сам Шекспир. В роду у него сплошные
демократы и борцы за справедливость, причем со времен Кромвеля.
Но есть и ярые монархисты. А Карл Маркс в своей программной
работе «Нищета философии», которую многие из нас конспектировали
в вузе, громыхал на его предка: «Этот проклятый доктор Боуринг!»
Его далекий прапрапрапрадед, редактор и близкий друг английского
политического философа и социолога Иеремии Бентама, прогневил
создателя диалектического материализма тем, что выступал за
выборную систему голосования и свободную торговлю.

Такая наследственность, широта взглядов и глубина интересов
очень помогают одному из известнейших в мире правозащитников
Уильяму Боурингу в деле его жизни. Ибо он равно понимает и
беженца-курда, и ирландца-католика, и российского
предпринимателя Калашникова, проведшего около пяти лет в жутком
СИЗО, где в камере, рассчитанной на 8 человек, содержатся 24
подследственных, спящих в три смены. Отстаивая требования
Евроконвенции по правам человека, профессор считает, что она
нарушается повсюду.

«Конвенция устарела!»

Доктор Боуринг выступает адвокатом на Евросуде в Страсбуре,
защищая ирландцев, которых пытали в полиции Великобритании, и
французских заключенных, также подвергавшихся пыткам. В России
он работал над новым УПК, пытаясь законодательно прекратить
произвол, который царит в течение первых 72 часов после
задержания.

— К сожалению, произвол полиции присутствует всюду, и Латвия —
не исключение, — утверждает правозащитник. — У вас много
недостатков по части подготовки полицейских, дисциплины в
полиции, законодательства. Сегодня в Евросуде зарегистрировано
более 30 дел против Латвии, из которых я веду два — дело
Подколзиной и дело Жданок. Суд считает их жалобы серьезными,
поскольку нарушена ст. 14 Европейской конвенции по правам
человека, говорящая о праве быть избранным. То, что сейчас
Латвия прислала в Страсбур документ об инициативе президента по
закону о выборах, свидетельствует о положительном движении. Но
как поведет себя потом Сейм — это большой вопрос.

— На ваш взгляд, не подвергается ли дискриминации право
нацменьшинств на образование на родном языке? Можно ли подать в
Евросуд иск такого содержания?

— Евроконвенция, на основе которой действует суд в Страсбуре, —
весьма ограниченный документ 50-летней давности, где вопросам
прав меньшинств уделено очень мало внимания. Поскольку нет
соответствующих статей, то и исков таких нет.

Да, был случай, когда Евросуд решил в пользу истцов дело 800
франкоговорящих семей против Бельгии, проживающих в
голландскоязычной части страны, о нарушении права на образование
на родном языке. Но это редкость.

Гораздо важнее для Латвии ратифицировать Рамочную конвенцию по
правам нацменьшинств, которую она подписала еще в 95-м году.
Большинство стран, входящих в Совет Европы, в том числе и
Россия, не только ее ратифицировали, но и послали первые доклады
в СЕ. Очень странно, почему Латвия до сих пор этого не сделала.

Пожарный Макс

В 90-х годах, во многом по инициативе Макса ван дер Стула,
появились блестящие документы — Гаагские, Ословские, Лундские
рекомендации, где подробно расписано, как на основе
международных стандартов действовать в области прав на
образование и применение языка нацменьшинств, которым нужно
следовать. Из того, что это не делается, я могу заключить, что в
вашем парламенте сидят фанатики.

В местах компактного проживания нацменьшинств мудрые политики
обычно создают и поддерживают школы на их языках. Верховный
комиссар ОБСЕ по правам нацменьшинств ван дер Стул почти десять
лет исполнял в Латвии функции хорошего «пожарного», добиваясь
примирения между правительством и нацменьшинствами.

Мы, к примеру, развиваем в Уэльсе школы, телевидение,
судопроизводство на уэльском — гэльском — языке, не имеющем
ничего общего с английским. В университете Уэльса преподавание
ведется только на родном языке, не зная его, работу здесь
получить невозможно.

Из всего многообразия стран только Польша более-менее этнически
однородна. Возьмите Англию: 25населения Лондона — эмигранты и
уже давно ставшие коренными жителями выходцы из Индии и Африки.
У нас уйма смешанных браков, и уже появляется «новый тип»
лондонца. Великобритания — единственная в Европе нестареющая
нация, где рождаемость растет. Да, у нас тоже есть
националистическая партия, которая получает до 12голосов на
выборах, выступающая за то, чтобы из страны уехали все люди с
небелой кожей. Но хотеть этнических чисток сегодня может только
сумасшедший.

Do you speak English?

— На ваш взгляд, не слишком ли много поставлено препон на пути
к латвийскому гражданству?

— Да, это было чересчур. Но цель введения таких экзаменов была
слишком очевидна: явное, хотя и нереальное, стремление политиков
исключить русскоязычных из числа граждан. Разумеется, страна
вправе предъявлять требования к знанию госязыка. Но в моей
стране только недавно были введены минимальные требования к
знанию английского и каких-то основ политической системы для
натурализации. А до этого времени никаких тестов не было.
Поэтому вы можете встретить у нас массу людей, говорящих только
по-бенгальски или по-пенджабски.

— В чем заключалось ваше участие в деле Алфреда Рубикса?

— У меня была миссия от Комитета по правам человека при
адвокатуре Англии и Уэльса и Международной федерации лиг по
правам человека во Франции по изучению положения с вопросами
языка и правами нацменьшинств в Латвии, а также роль
международного наблюдателя на процессе Рубикса. В мои задачи,
однако, никогда не входила поддержка г-на Рубикса.

В ходе процесса было очень много нарушений, из которых самое
главное — нарушена ст. 7 Европейской конвенции по правам
человека о придании обратной силы уголовному законодательству.
Но обратиться в Евросуд тогда не было никакой возможности,
поскольку Латвия в то время еще не ратифицировала Евроконвенцию.
Потом я писал доклады по этому делу в очень многие европейские
организации, где были этим встревожены.

Мудрее — не закрывать

— Как вы считаете, не преждевременно ли закрыли Миссию ОБСЕ в
Латвии?

— Для меня это был сюрприз, хотя я понимаю, что миссии работают
по обоюдному согласию ОБСЕ и страны пребывания. Ведь нет миссии
ОБСЕ в Париже, в Германии, где межэтнические столкновения не
редкость. В Великобритании, где только недавно произошли ужасные
бунты как белых, так и цветных, — «стенка на стенку».

В Латвии миссия играла очень важную роль. У вас еще есть
вопросы по гражданству, языковым проверкам и другие, которые не
до конца решены. Есть еще несколько «километров пути», которые
лучше бы пройти с миссией.

Да, ваш президент хочет изменений в законе о выборах, но Сейм их
не желает. Мудрее было бы продолжить работу миссии еще на
какое-то время.

РУБРИКА