РОИА–
08.09.2001

Молчанов&Быков&РТР

Сегодня на телеканале РТР прошла встреча Владимира Молчанова с
Василем Быковым, «случайно» совпавшая с преддверием выборов в
Белоруссии и напоминающая откровенный черный пиар.

В этой ситуации целесообразно повторить материал рассылки
посвященный «совести белорусского народа».

«Вести Сегодня» http://www.cm.lv 08 Сентября 2001 года,
Суббота, #211 (649)

Свобода фактов не гарантируется!

Сергей ЛЮШИН

Одна из передач радиостанции «Свобода» имеет такую звуковую
заставку: «Свобода мнений гарантируется, свобода фактов — нет».

Вспомнились мне те слова по окончании выступления в
ганноверском Доме искусств известного белорусского писателя
Василя Быкова. Выступал он в рамках двухдневного семинара,
организованного в начале этого лета городским Литературным бюро
и Ганноверским университетом.

Немногочисленным (человек 30) присутствующим (в основном —
немецкой публике) писателя представлял берлинский
профессор-славист г-н Норберт Рандов, который объявил его не
только кандидатом на Нобелевскую премию (притом кандидатом со
стажем — оказывается, его пятый раз выдвигают), но и в качестве
стипендиата фонда, учрежденного для оказания помощи литераторам,
подвергаемым гонениям диктаторскими режимами в своих странах.

То, что западная демократия и сегодняшняя Беларусь — понятия
несовместимые, доказательств, пожалуй, не требует. Но при чем
тут Василий Владимирович? Ведь главная тема его творчества,
начиная с первой повести «Журавлиный крик» 1960) до «Обелиска»
(1973) и последующего «Карьера» (1986), — это тема памяти о
Второй мировой, ставшей для белорусов войной Отечественной. Что
же стряслось, если писатель, чьими книгами зачитывался весь
бывший Союз, попал в такую опалу, что вынужден спасаться аж в
Ганновере (наш город объявил себя Stadt der Zuflucht,т. е.
город-убежище)? Не перепутали ли чего учредители фонда поддержки
опальных писателей? Чем прогневил заслуженный советский прозаик
режим Лукашенко? На что Василий Владимирович скромно заявил, что
он еще в далекие советские времена (цитирую по звукозаписи)
«подвергался советскому преследованию». «Я был одним из немногих
диссидентов, и не только в Белоруссии».

«Хорошенькое дело, — думаю я, — ведь, согласно
Энциклопедическому словарю 1990 года издания, Василь Быков — и
Народный писатель БССР, и лауреат Государственной и Ленинской
премий, и Герой Соцтруда. И ведь все это он получил совсем не за
бомбу, как, к примеру, Сахаров, а исключительно по
идеологической линии. Ничего себе диссидентство!

Пользуясь тем, что о своем инакомыслии Василий Владимирович
заявил во время завязавшейся дискуссии, я возьми и спроси его:

— А как сочетается диссидентство с наличием высших советских
наград?

На что получаю ответ (опять цитирую по звукозаписи):

— Эти награды — признание Горбачева и его правительства.

У меня аж уши вянуть стали: при чем здесь Горбачев? Ну ладно
еще лауреатство имени дедушки Ленина ему действительно в
перестроечном 86-м присвоили. Но «Гертруду«-то ни больше ни
меньше, а товарищ Андропов повесил в 84-м, a в «нарписы БССР»
произвел и Госпремию СССР выкатил вообще лично сам дорогой и
любимый всем советским народом Леонид Ильич Брежнев!

А мэтр мне чисто по-нашенски, по-беженски (он ведь тоже
беженец, только по другой линии, в отличие от меня — эмигранта
из Риги, все свои 55 лет там прожившего, но по латвийским
законам гражданства не получившего) отвечает вопросом на вопрос:
«Вы пришли сюда для того, чтобы меня ими попрекнуть?»

— Да упаси Господь, — говорю, — и в мыслях не держал. Мало ли
чего на свете не бывает? Ну изменились взгляды у человека с
возрастом, ну прозрел, тогда так и скажите! Hо зачем же на
вопрос из зала «Ощущал ли господин Быков на себе влияние
советской пропаганды?» отвечать: «Да, всегда ощущал.
Тоталитарная пропаганда оказывала влияние на сознание».

Я, это услышав, только рот раскрыл, чтобы уточнить, в каком же
сознании он писал, к примеру, «Дожить до рассвета»? Но тут на
меня вся немногочисленная немецкая публика как накинется! Кто я
— а кто Василь Быков?! Раз он говорит, что репрессиям и влияниям
подвергался — значит, так оно и есть! (Или — так тому и быть? —
не знаю, я в немецком не особо силен, а тут за поднявшимся
гвалтом вообще разобрать было трудно.) И берлинский профессор

г-н Рандов, видимо, по-своему понимая принципы высокой
академической полемики, стал меня прилюдно стыдить, что я —
профан и знать не знаю, какие страшные гонения претерпел
писатель Василь Быков во времена тисков социализма!

— Какие же? — спрашиваю я сдуру и тут же в ответ слышу
стр-р-рашную правду:

— Ему КГБ в доме стекла разбивал!

Я от смущения не то что падежи — алфавит немецкий забыл и,
пользуясь тем, что профессор как-никак славист, по-русски робко
интересуюсь:

— За что же, если не секрет? Ведь уважаемый херр Быков, будучи
1924 года рождения, Великую Отечественную прошел, потом 10 лет в
самой что ни есть Советской армии отслужил, затем был на таком
важнейшем для КПСС участке работы, как советская журналистика,
откуда и пришел в советскую же литературу. Когда ж всесильные
органы его погонять-то успели?

На что седовласый профессор г-н Норберт Рандов, видимо,
запамятовав в пылу вышеупомянутой полемики о какой-то там
толерантности, мигом стер с лица улыбочку и сравнил меня с
Лукашенко!

А тут и хеpp Быков свое слово вставил: «Я, — говорит, —
запрещаю публиковать то интервью, что вы у меня в перерыве
брали!» — был такой момент, надиктовал он мне ответы на ряд
вопросов о своем житье-бытье последних лет десяти. Не скажу, что
как сыр в масле катается, но и вряд ли с голоду пухнет, проживая
в Европе и публикуясь не только в Москве, но и, кстати сказать,
в Минске тоже.

Пришел я домой весь пристыженный, взял Словарь русской
литературы 1997 года издания — проверить, не проморгал ли я
период гонений на автора? Вдруг по своей серости незаслуженно
обидел старого человека? Нет, хоть тресни — и в 97-м ни звука на
сей счет! Зато там другое написано: «...Быков ставит своего
героя в кризисную ситуацию, заставляя сделать нравственный
выбор... Его основная тема — тема памяти о войне, не оставляющая
совесть человека спокойной, заставившая его еще и еще поверять
сегодняшнюю жизнь в прошлом».

Перечитал я эту оценку личности и творчества еще недавно
уважаемого мной писателя и лишь утвердился в своем решении
неукоснительно соблюсти запрет Быкова на публикацию
эксклюзивного интервью — в память о его добром имени прошлых
лет. Вполне достаточно и того, как он свободно жонглировал
фактами во время общего диспута.

Что до немецкой публики, то она на второй день того семинара
интереса к Василию Владимировичу не имела. Так и просидел он
себе в уголочке, скучая. Правда, обед, которым его в перерыве
угощали, кушал вполне с аппетитом.

РУБРИКА

ОБСУДИТЬ

НАЙТИ