Вести сегодня, Общественно-политическая газета Латвии
192 (630) 17.08.2001
Лилия ПЛЕСНИЕ–Е
«Это были лучшие годы моей жизни»

С Ольгой Николаевной Шелениной мы познакомились сначала по
телефону. Она — постоянная читательница нашей газеты на
протяжении многих лет и, несмотря на преклонный возраст, живо
следит за всем, что происходит в нашей стране. Звонила она,
чтобы поделиться своими размышлениями о судьбах подрастающего
поколения — тех ребят, которые сегодня выброшены на обочину
жизни. Ей, воспитаннице знаменитой на весь мир коммуны имени
Дзержинского, созданной великим педагогом Антоном Семеновичем
Макаренко, есть что сказать по этому поводу. И я поехала к
ней...

Мы сидим в маленькой квартирке Ольги Николаевны на Югле,
перебираем старые фотографии, газетные вырезки — небогатый архив
с материалами о Макаренко и его воспитанниках, который она
бережно хранит. Это очень дорогие документальные свидетельства о
самом светлом и счастливом периоде ее жизни. Хотя в коммуне она
оказалась в тяжелые, суровые времена середины 30-х и привело ее
туда горе. Умерла мама, и 13-летняя Оля осталась с дедом —
инвалидом 1-й группы, который передвигался на костылях. Жили не
то что бедно, а можно сказать, в нищете.

Коммуна Дзержинского тогда уже гремела вовсю, Ольга много
читала об этом в газетах. Попасть туда казалось несбыточной
мечтой. Однако все вышло само собой. Оля выбирала для себя
школьные учебники в книжной лавочке — на новые денег не было.
Видно, бедность ее так била в глаза, что старенький
букинист-еврей не выдержал, спросил: «Детка, а родители у тебя
есть?» «Нет», — чистосердечно рассказала она обо всем — о
недавно умершей маме, о искалеченном на производстве дедушке.

Оказалось, старичок был отцом известного в Харькове писателя —
Кальницкого Якова Исааковича. А тот, в свою очередь, дружил с
директором коммуны Дзержинского Берманом Вениамином
Соломоновичем. «Поезжай, деточка, к моему сыну, я тебе дам его
адрес, — сказал добрый букинист, — расскажи обо всем, попроси
помочь. Только не говори, что я послал». Она сразу же и поехала.
Сын-писатель оказался таким же отзывчивым, как и его отец.
Спросил только, чего она сама хочет. «Больше всего хотела бы
попасть в коммуну», — ответила она. Яков Исаакович тут же
позвонил по телефону: «Веня, найдется у тебя одно место для
девочки-сироты?» Написал записку и велел ехать туда. Так
буквально в один день все и решилось.

— Мне казалось, я попала в рай, — вспоминает Ольга Николаевна.
— Мне выдали форму, показавшуюся такой нарядной, — юбка в
складку, блузочка. Определили сразу на работу, коммунары учились
в школе и одновременно работали на своем же заводе, где
выпускались фотоаппараты — знаменитые «ФЭДы». Это было
настоящее, взрослое дело, и каждый из нас страшно этим гордился.
Мы фактически сами себя обеспечивали. К тому же продукция
пользовалась спросом, была высокого качества. Подростки имели
возможность доказать свою нужность, свое умение, мастерство.
Помню, как я мечтала довести операцию, которую выполняла на
шлифовальном станке, до такого уровня, чтобы перевыполнять план
вдвое, а то и втрое. И когда однажды дала все 400 процентов, обо
мне написали в «Комсомольской правде». И фото поместили. Было
мне тогда 15 лет.

В те годы, по словам Ольги Николаевны, Антона Семеновича в
коммуне уже не было: он жил в Москве, занимался писательством.
Не потому, что надоела педагогическая деятельность, отнюдь.
Просто был как кость в горле для наробразовских чиновников от
педагогики, которые травили гениального человека на протяжении
многих лет. Возможно, оттого и ушел он из жизни прежде срока — в
51 год. Но посеянные им семена были настолько живучими и
плодотворными, что и в его отсутствие жизнь в коммуне текла по
им установленным правилам и законам.

— Он часто приезжал навещать нас, — говорит Ольга Николаевна, —
и какой же это был праздник! Мы воспринимали его как Бога, как
некое высшее существо. Пробиться к нему было невозможно — Антона
Семеновича плотным кольцом окружали старые коммунары, которые
учились еще при нем. Нам, малявкам (так нас называли старшие),
оставалось только наблюдать со стороны. И абсолютно во всем:
учебе, работе, взаимоотношениях с товарищами, в устройстве быта
— коммунары всегда равнялись на Антона (между собой его все
звали по имени). Что бы он сказал, как отреагировал, как
оценил...

Прожившая долгую и нелегкую жизнь, Ольга Николаевна сейчас
никак не может взять в толк: как могло случиться, что без
революций и войн, без землетрясений и ураганов вдруг на улицах
появились бездомные, голодные, безграмотные дети. Об этом она
думает бессонными ночами, и память снова возвращает ее в
счастливое коммунарское детство. Времена были куда страшнее
сегодняшних, но почему же такой радостью и высоким смыслом была
наполнена жизнь детей-сирот в коммуне, организованной по
полувоенному образцу? Почему столько замечательных людей —
чистых, самоотверженных, верных долгу — вышло из ее стен? Да
потому что точно знал, как сделать маленьких людей счастливыми,
человек, наделенный бесценным даром любить и понимать детей. Он
доказал это всей своей жизнью.

В 1988 году в Москве широко отмечали 100-летие со дня рождения
выдающегося педагога А. Макаренко. Рижанка Ольга Николаевна тоже
принимала участие в тех торжествах и была поражена, сколько
последователей идей Макаренко существует в мире. В Москву они
тогда съехались из разных уголков света. Мы рассматриваем
фотографии, и Ольга Николаевна называет знакомые имена дорогих
людей. «Вот Алеша Явлинский — отец ныне известного политика
Григория Явлинского. Вот Лиля Макаренко, родная племянница
Антона Семеновича, которую он воспитал. Она мать известной
актрисы Екатерины Васильевой. Вот Вася Руденко — он женился на
лучшей моей подруге. Вот наша поэтесса Оля Паскаль...» Ощущение
великого братства не ушло с годами.

Проходят годы, торжествует научно-технический прогресс, а
несчастных, неблагополучных детей не становится меньше.
Напротив, сейчас, в начале третьего тысячелетия, их стало еще
больше. И кажется пожилой коммунарке, что сегодня как никогда
востребовано наследие Антона Семеновича. Его опыт, его открытия,
наблюдения — они не за семью печатями, они доступны каждому.
Почему же они никому не нужны?

РУБРИКА