Час, ежедневная русская газета Латвии
161(1187) 12.07.2001
Влад ФИЛАТОВ
Куда уходят дети...

-------------------------------------------- Статья активно
обсуждалась на форуме газеты. Вы можете его найти по адресу:
http://www.chas-daily.com/win/forum/read.php?f=5&i=13038&t=13038
Если вы не имеете такой возможности, то мы можем прислать полный
текст дискуссии. Объем файла около 60 кбайт. Запрос присыдайте
на адрес: rpiac@irga.lv
--------------------------------------------- Куда уходят
дети...

Современная жизнь отводит для детства небольшой срок. Уже нет
подростков, сразу — молодые люди

Ностальгировать по «нашему» детству неуместно. Если бабушка в
14 лет отдавала рапорт на пионерской линейке, то внук не
вылезает из Интернета и может давать профессиональные
комментарии к Камасутре. Принять это трудно. Сопротивляться
этому — бессмысленно. Были бы здоровенькие, полагает Влад
ФИЛАТОВ.

Каравай, каравай

После седьмого класса Анна перешла в латышскую школу. Девочка,
нежная с родителями, умненькая, воспитанная без малейшего
давления.

Все проблемные и конфликтные заморочки разрешались обычно на
«Великом хурале» — семейном совете. «Это мой выбор», — объяснила
свой шаг Аня, и родители с уважением приняли его. Твердость в
девочке была от папы, мама наградила ее необъятной широты
взглядами на жизнь и умением просчитывать каждый ход.

Школу Аня — теперь уже Анита — закончила в первой десятке.
Преподавательский синедрион с перевесом в один голос решил, что
достойна. На юридический факультет она поступила на платное
отделение. Способностей у нее хватало на то, чтобы претендовать
на бюджетное, но решили не рисковать. Здесь пошло все гораздо
легче, чем в школе. Обстановка в достаточной степени
демократичная, способности оценивались лишь по качеству сданных
работ.

Нельзя сказать, чтобы родителей не беспокоила новая ипостась
Ани, только они ничего не спрашивали, полностью удовлетворяясь
тем, что она рассказывала сама. А рассказывала она все, только
ни на что не жаловалась и не спрашивала совета. Отец с гордостью
комментировал: «Девочка выбрала свой путь. Не в стриптизерши же,
не в продавщицы или официантки. Что ей можно указывать? Только
поддерживать!»

Оставались, правда, еще друзья дома с ортодоксальными взглядами.
Вопросы, которые они задавали Ане, были явно не по делу. «А с
русскими ребятами ты встречаешься?» — «Специально их не избегаю,
но в их компанию не напрашиваюсь. Зажатые они какие-то,
разбросанные. Сегодня ему это интересно, завтра то. А наши
ребята раскованные, с твердыми убеждениями и целями. С ними
интереснее».

Анечка — существо искреннее и светлое. Ее уверенность в принятом
решении — это не упертость, а убеждение, которое она всегда
подкрепляет аргументами. То, что говорят ей старшие, она не
отметает как фигню, а воспринимает аналитически. Выбор все равно
остается за ней. Вот и Арниса она сама выбрала, хотя у него,
может быть, другое мнение. Но у него характер нордический и он
своими мыслями делится скупо. Он воспитан и полон достоинства.
Язык общения с окружающими — только латышский. Даже с китайцем,
если Арнис узнает, что тот прожил в Латвии более месяца. По
мнению парня, тот, кто не может в короткий срок изучить язык
страны пребывания, или кретин, или шовинист. Ни с теми, ни с
другими он дела иметь не хочет. И Аня его в этом полностью
поддерживает.

Вы чье, старичье?

Родители Арниса — государственные чиновники. Отец в свое время
закончил престижный Бауманский и, помимо кладезя знаний, вынес
оттуда, по выражению его жены, «русопятство». Это заключалось в
любви к бардовским песням, байкам Жванецкого и долгим
мальчишникам с «пестрой публикой». В кабинете у мамы висел над
столом рядом с портретом президента портрет миссис Олбрайт. Мама
гляделась в него как в зеркало. Когда Арнис доложил дома, что в
его жизни появилась Аня, отец весело воскликнул: «Здорово! Тащи
ее сюда!» Мама спокойно погасила энтузиазм мужа: «Никаких
«сюда»! Месяца через три, если у вас все будет продолжаться,
встретимся на нейтральной территории».

Встретились в кафе «Сирдсмиля» недалеко от Сейма, у мамы там
были дела. Папа при встрече с Аней восхищенно причмокнул и
предложил называть его просто Петерисом. Мама рекомендовала
называть себя просто «кундзе». Тактичная Аня и Петериса величала
«кунгс». Кундзе даже похвалила девушку за ловкость, с которой та
разделывала десертной вилочкой неподатливый «кремшнит». Петерис
попытался было указать, что сын-кровинушка это же пирожное жрет,
зажав в кулак, как чангал, но маман парировала: «Он у себя
дома!»

В конце экзамена на право быть подружкой Арниса было принято
решение, что с родителями Ани контакт состоится, когда молодые
закончат этот курс.

Контакт состоялся. Родители Ани накрыли стол неброский, но
изящный. Авокадо с креветками, дыня с ветчиной, холодный
ростбиф. Очень и очень не лыком шиты были Анины «старики». И по
заграницам набывались, и голубизну родовой крови могли доказать.
Только вот папа Анечкин хромал слегка на языковую ножку. И когда
будущая сватья недоуменно поднимала бровь, Арнис спешно
«переводил» ей корявые фразы потенциального тестя.

Сердечное согласие

В сущности, все было путем. Пришли к согласию, что при
благоприятном стечении обстоятельств молодые смогут пожениться,
когда закончат учебу. Пока пусть живут вместе, притираются.
Родители Ани сообщили, что дарят молодым квартиру. Родители
Арниса пообещали подарить сыну компьютер и рекомендовали, чтобы
у Ани был свой, а то не пристало их сыну стоять в очереди к
машине, как в советское время за хлебом. А так Аня им кажется
довольно симпатичной и образ мыслей у нее пристойный.

А она, кстати, искренне считает, что русских в Латвии «замного»,
что большинству из них лучше бы уехать домой. А тем, кто хочет
остаться, нужно принять все условия, которые диктует жизнь. А
жизнь диктует не нытье по поводу попранных прав, не злобные
призывы к этночистке, а прагматичное, полное искреннего
понимания того, кем ты себя ощущаешь и что делаешь для того,
чтобы быть кем-то.

Аня смеется: «Я выбрала свою жизнь и я ее живу. И она для меня
единственно приемлемая. И нет ничего дурного в том, что человек
избирает для себя определенный путь не за чей-то счет, не вредя
другим, а просто потому, что он в это верит и, главное, хочет.
Если я не могу стать для латышей латышкой, то смогу хотя бы
стать для них «своей». Как в Писании — если не избранной, каких
мало, то хотя бы званой. Это гораздо справедливее, чем быть в
положении тех, кого терпят. Я никого не предаю и ничего не
отвергаю. Просто не хочу следовать за толпой только потому, что
по этническому признаку принадлежу к ней. Я свободна и честна по
отношению ко всем. И поэтому мне легко жить».

* * *

...Никаких комментариев. Никаких «мораль сей басни такова». Дети
вырастают и выбирают свои дороги. Например, из Анны в Аниты.

Были бы счастливы. Честное слово, быть счастливым не стыдно. А
какое оно, ваше счастье, решайте сами. Вы уже большие, дети
наши. наши.

РУБРИКА