Вести сегодня
125(563) 30.05.2001
Ника ПЕРСИКОВА
Латыши живут, русские — доживают

Национальное разделение в латвийском государстве перешло в
социальное.

Я начала догадываться об этом недавно. Когда приходила в
обнищавшие, деградировавшие семьи на Москачке и убеждалась, что
все они... русские. Чуть позже мои худшие подозрения подтвердила
в интервью «Вести Сегодня» директор организации «Спасайте
детей!» Валентина Эйхенберг: спасать с улицы сейчас приходится в
основном именно русских малышей. Наконец, мой сегодняшний
собеседник — политолог и правозащитник Нилс Муйжниекс дорисовал
эту тревожную картину положения русских в Латвии. Итак, теперь
мы, русскоязычные Латвии, не просто национальное, мы — социально
неблагополучное меньшинство... Princis и нищий — Господин
Муйжниекс, по каким данным можно делать выводы, что та или иная
группа населения стала социально неблагополучным меньшинством?
— В Латвии уже несколько лет нет корректной статистики по
вопросу безработицы. Но есть социологические опросы, которые
выявляют так называемую скрытую безработицу. Так вот, на вопрос:
«Были ли вы безработным в течение последнего года?» —
представители нацменьшинств отвечали положительно в два раза
чаще, чем латыши. Моя коллега руководит Фондом помощи детям
улицы, и ее подсчеты показывают: 2/3 этих неблагополучных детей
— русскоязычные. Наконец, у нас есть данные, что для 2/3
заключенных латвийских тюрем родным языком также является
русский. Эти цифры настолько однозначны, что интерпретировать
здесь нечего. — Еще пять лет назад ваш центр публиковал совсем
другие данные. Что произошло за это время? — Последние 5 лет
вместе с интеграцией происходила и дезинтеграция. С помощью
латышского языка целая группа населения Латвии была вытолкнута с
рынка труда и из социального круга в целом. И сейчас в Латвии
образуется так называемый слой людей «вне», за бортом. Это в
основном представители нацменьшинств, оставшиеся без какой-либо
ниши для существования. Вот простой пример. На вопрос
социологов, могли бы вы работать там, где необходимо знание
латышского языка, треть неграждан ответили, что нет. То есть
профессиональные возможности этих людей резко ограничены. Они не
конкурентоспособны. Они первыми остаются без работы, первыми
теряют квартиру за долги и первыми оказываются на дне.
Дискриминация — здесь и сейчас — Проще говоря, русскоязычные
скатываются вниз, потому что плохо знают латышский язык? —
Государственный язык — это не просто средство общения.
Посмотрите, в Эстонии национальное разделение тоже перешло в
социальное. На востоке этой страны в основном живут русские. У
них очень слабые знания эстонского языка. И это непосредственным
образом влияет на их сельское хозяйство. Потому что у этих
крестьян нет информации об инвесторах, о возможностях рынка и
так далее. Они живут в другой информационной среде и ничего не
слышат — это влияет не только на их взгляд на мир, но и на
экономические возможности. Ведь язык — это намного больше, чем
обыкновенное средство общения. Он влияет практически на все. С
самого начала перехода Латвии к рыночной экономике
прогнозировалось, что часть людей у нас не сможет найти свою
нишу. Однако не был принят во внимание национальный вопрос.
Теперь совершенно ясно, что с меньшинством необходимо проводить
какую-то работу. Но одно хорошее знание латышского языка русских
назад в социальный круг уже не вернет. К сожалению, сегодня в
Латвии наблюдается и национальная дискриминация. Теперь надо
проводить работу и с большинством. С латышами. Чтобы они знали.
Во-первых, национальная дискриминация преследуется по закону. А
во-вторых, им самим будет выгодно принять на работу в свои
организации и на госпредприятия русскоязычных. Так они отразят
существующее в обществе национальное многообразие и смогут более
продуктивно работать. Пока же все данные показывают, что в
государственных, бюджетных структурах представителей
нацменьшинств практически нет... — Но ведь национальная
дискриминация может проявиться не только на рынке труда? — К
сожалению, это так. Сейчас я читаю книгу английских авторов
«Новые предложения для эмигрантов». В ней на нескольких листах
перечисляются сферы, где может проявляться дискриминация. В
числе прочих указываются область социальных услуг и сфера
образования. Негражданин? Двойка! — В советское время
статистика показывала, что у русского населения Латвии довольно
высокий уровень образования. Сейчас кто-то подсчитывает, какой
процент среди студентов государственных вузов составляют
нелатыши? — Это еще одно негативное явление. И пока его тоже
еще никто не исследовал. По имеющейся в моем распоряжении
информации, в высших государственных школах Латвии, особенно на
бюджетных местах, учатся практически одни латыши. На платных
местах и в частных высших вузах — нацменьшинства. Но, во-первых,
платное обучение могут позволить себе далеко не все, значит,
уровень образования среди русскоязычного населения падает. А
во-вторых, многие из частных вузов не аккредитованы, и с таким
дипломом русскоязычная молодежь на рынок труда не выйдет. И еще
один интересный вопрос. Я тесно работаю с Фондом Сороса и имею
возможность проследить, кто именно присылает заявки на
стипендию. На бюджетные поездки за границу. На бесплатную учебу
в престижных учебных заведениях мира. Русских фамилий в этих
списках просто нет. И здесь дело даже не в языке. Ведь в той же
Стокгольмской Высшей экономической школе обучение проходит на
английском. Может, у русских детей просто нет информации об этих
гуманитарных проектах? Или общий уровень их образования
неконкурентоспособен? А может, они считают, что все равно в
престижном высшем учебном заведении против них будет развернута
дискриминация? Надо серьезно думать, отчего это происходит.
Полюбите нас ч¬рненькими? — Господин Муйжниекс, на сегодня в
Московском форштадте подавляющее число малообеспеченных семей —
русские. Однако все социальные работники, все представители
полиции — латыши. Это не влияет на качество социальной помощи?
— Бесспорно, влияет. И меня очень удивляет такое положение
вещей. Понятно, что полиция должна выходить на дежурства попарно
— один латыш, один русский. А социальные работники другой
национальности не могут так хорошо знать среды, в которой
работают. Этих людей будут встречать недоверчиво, им не смогут
доверять из-за языкового барьера. — Вы долгие годы жили в
Америке, где расовый вопрос тоже перешел в социальный. И из-за
дискриминации темнокожее население стало на порядок отставать от
белых. Но в США с этим явлением теперь борются. И когда на
работу приходят белый и афроамериканец с одинаковыми данными, то
принимают темнокожего претендента... — Да, это называется
позитивной дискриминацией. Но она мало что меняет. Только
вызывает протест большинства. И несмотря на запрещающие законы,
дискриминация все равно продолжится. На уровне школ, кварталов,
улиц. — И все-таки в Латвии есть на сегодня какие-то документы,
которые могут регулировать создавшуюся ситуацию? — Латвия все
еще не ратифицировала так называемый 12-й протокол. Единственный
документ, который даст русскоязычному населению возможность
обращаться с жалобой на дискриминацию в Страсбург. Когда мы
войдем в Евросоюз, наше законодательство должно будет считаться
и с «Расовой директивой». Однако я считаю, что Латвии не нужно
дожидаться вступления в Евросоюз. Межнациональные отношения в
нашей стране имеют широкий мировой резонанс. И лучше бы начать
решение национально-социальных проблем как можно раньше.

РУБРИКА