Евгений Гильбо
Мы стремимся понять законы нового мира

Евгений Гильбо, Руководитель Центра по разработке комплексных
экономических программ «Модернизация»

Уже много раз говорилось, что Косовская война — поворотный
пункт в истории войн. Все изменения в философии войны слились
здесь воедино, и возник синтез в виде совершенно новой формы
агрессии. Будучи неготовой к подобной войне, Югославия неминуемо
потерпит поражение. Но уроки этой войны лягут в основу стратегии
и тактики войн будущих — войн, в которых оружием будет являться
не только те виды оружия, которые рассматривались в рамках
классической стратегии.

Война — это мир

Войны начинались без объявления и ранее. Именно так начала в
1895 году Япония войну с Китаем, а германия в 1941 войну с
Россией. Но война ВЕДЕТСЯ без объявления и даже формального
признания сторонами состояния войны впервые. Граница между
войной и миром исчезает, подобно чеширскому коту. В перспективе
становится легальным осуществление военных действий в мирное
время, что еще год назад единодушно признавалось преступлением.

Отныне никто не может быть уверенным, что не подвергнется в
мирное время военному насилию. Война становится легальной
институцией международных отношений. Легальным становится
осуществление силового воздействия на территории суверенного
государства в мирное время.

В международное право вписана новая страница. Агрессия
легализована прецедентом. Отныне ее осуществление является
легальным, если сам факт агрессии не признается агрессором.

Правда — это ложь

Второй важный вклад в международное право — обоснование
нарушения суверенитета другой страны гуманитарным предлогом.
Собственно, и это не является абсолютной новацией. В 1938 году
именно нарушением прав судетских немцев Гитлер обосновал свои
территориальные претензии к Чехословакии. Но если Гитлер имел в
виду интересы соплеменников, то здесь ситуация доведена до
абсурда: предлогом для войны становится факт нарушения прав
граждан чужой страны, этнически чуждых агрессору. При этом сами
права определяются внутренним законодательством агрессора, а не
страны, где происходят события.

Глобализация ответственности граждан

Третьим поворотным моментом можно признать осуществление
оригинального давления на лидера государства-жертвы агрессии с
целью принуждения к капитуляции. Восприятие войны через призму
личности вождя противоборствующей стороны, ушедшее в Европе
вместе со средними веками и становлением буржуазного
национального государства в XVII-XIX веках, возвращается вновь.

Однако если в средние века захват и казнь вождя декларировались
на основании права войны, то есть все-таки на основании
признания верховенства международного права, то в данном случае
выносится приговор на основании права стран-агрессоров. При этом
если в средние века речь шла о вожде традиционном, то теперь
речь идет о демократически избранном лидере буржуазного
государства, занимающем середину его политического спектра, то
есть репрезентативно представляющем баланс национальных
интересов и мнений.

Эта новация отныне требует от лидеров не-западного мира либо
строго соблюдать внутреннее законодательство более сильного
субъекта международного права в своей стране, либо занять
позицию жесткой конфронтации. Любая самостоятельность отныне
означает ЛИЧНУЮ ответственность главы государства, персонификата
и представителя суверена, по иностранным законам перед внешними
силами, а не своим народом, своим государством, своим законом и
своими избирателями. То же самое касается и любого политика, что
является сущностным отрицанием базовых принципов современной
буржуазной демократии.

Осуждение на основании законов одного государства гражданина
другого до сих пор впрямую имело место лишь один раз — когда
аятолла Хомейни приговорил за нарушение неких священных
принципов писателя Салмана Рушди, который жил в Англии, соблюдал
английские законы, и никогда эти принципы не исповедывал, в чем
Хомейни и усмотрел преступление. Приговор в отношении Милошевича
за нарушение политических принципов, которых он не обязывался
придерживаться, за действия, совершенные в своей стране на
основании ее законов, в точности повторяет изобретенную Хомейни
правовую конструкцию.

Приговор этот был поставлен под сомнение и отменен официальными
властями Ирана, что хотя и не избавило от личной опасности
Рушди, но избавило приговор Хомейни от судьбы стать прецедентом
нового правового порядка в мире. Приговор в отношении Милошевича
и югославских политиков обречен на то, чтобы стать прецедентом.

Происходит глобализация права. Национальные правовые системы
распространяют свое действие на территорию всего земного шара,
сохраняя при этом свою национально-культурную специфику. Каждый
гражданин отныне, оставаясь жить в своей стране и в своем
городе, может быть за те или иные действия, не преступные с
точки зрения национального законодательства, быть осужден и
репрессирован на основании шариата, англосаксонского или
континентального права, северокорейского права «чучхэ»,
чеченского права, специфического права судов, утвержденных
международными организациями и т.п.

Неизвестно, насколько далеко зайдет глобализация правовых
систем и какие субъекты права смогут в перспективе быть
учредителями и судьями. Во всяком случае, международные
организации типа ООН, НАТО, СБСЕ, СНГ, ЕС, Лиги арабских стран,
Организации американских государств — могут по прецеденту
гаагского трибунала. Попробуем пролонгировать тенденцию на один
шаг.

Гаагский трибунал для Югославии, учрежденный международной
организацией, приговаривает Милошевича к некоей мере наказания
за неправильные с точки зрения выбранного законодательства
действия в Косово. Барнаульский трибунал для Великобритании
приговаривает английскую королеву к некоей мере наказание за
неправильные действия в Ольстере (опять же, с точки зрения
выбранного им, а не английского законодательства). Хуньбинский
трибунал для Франции приговаривает Ширака за неверные действия
против корсиканских борцов за независимость. Ниамейский трибунал
для США приговаривает Клинтона за нарушение прав техасских
повстанцев. Рибати-Пашти-Бадамский трибунал для России, наконец,
приговаривает Ельцина за нарушение прав борцов за независимость
Чечни.

На практике приговоры всех этих трибуналов не могут быть
исполнены, пока все указанные деятели находятся на территории
своих государств, которые могут обеспечить их безопасность. С
другой стороны, английская королева, Милошевич, Ширак, Клинтон и
Ельцин оказываются в положении Салмана Рушди — то есть вынуждены
находиться только на той территории, куда не дотягиваются руки
вышеназванных трибуналов. Да и то под охраной.

Новое понимание суверенитета

Таким образом, в результате косовского прецедента коренным
образом изменилось ключевое понятие международного права —
понятие суверенитета. Отныне суверенитет любого государства
является ограниченным. Ограничивается право силового контроля
своей территории в мирное время, неприкосновенность главы
суверенного государства, верховенство внутренних законов на
собственной территории. Теперь более сильное государство
(альянс) имеет право соучастия в силовом контроле территории,
осуждения глав государств в качестве частных лиц по собственным
законам, правового регулирования положения граждан более слабого
государства на основании законов более сильного.

Возникает фундаментальное проникновение одного государства в
недра другого, насильственное расширение внутреннего правового
пространства, то есть суверенитета, одних государств на
территорию других. Все это означает невозможность в XXI веке
суверенного существования маленьких государств.

Суверенитет могут сохранить только страны или блоки с
территориями в миллионы километров, населением в сотни
миллионов, миллионными армиями, эффективными средствами ПВО и
ПРО, обладающие ядерными оружием и — главное — эффективными
средствами его доставки. Ведь само по себе обладание несколькими
ядерными зарядами без средств эффективной доставки не стоит
ничего, как показал пример той же Югославии.

Отныне малое государство имеет лишь два выбора — либо
добровольно ограничить свой суверенитет, передав его
значительную часть более сильному субъекту международного права
(гегемону), либо его суверенитет будет ограничен применением
трех новых принципов международных отношений, ограничивающих
суверенитет. Первый выбор оказывается более предпочтительным,
так как ограничение суверенитета не сопровождается произвольным
нарушением права граждан маленького государства на жизнь и
сохранность имущества. Второй выбор не гарантирует сохранения
суверенитета, но, по крайней мере, гарантирует относительно
стабильное, но зависимое существование, наподобие положения
провинции в ранние годы римской республики, или положения
республик СССР.

В геополитическом плане это означает складывание империй вокруг
региональных гегемонов — НАТО в Европе, Китая в Азии, Нигерии в
Западной Африке и т. п. Россия в случае частичного
восстановления своей мощи может стать региональном гегемоном
Евразии либо, в случае сохранения тенденции к ослаблению,
примкнуть к одной из империй.

С другой стороны, исчезновение суверенных границ действия
правового поля для внутреннего законодательства государств имеет
обоюдный характер. Распространяя действие своих законов и
политических принципов на территорию малых государств,
государства-гегемоны фактически ставят их суверенные власти в
положение частного субъекта собственного права.

Некоторые элементы такого положения дел наклевывались и раньше.
При конгрессе США допускаются лобби «дружественных» государств.
Лоббировали свои интересы в Москве страны СЭВ-ОВД. Фактически
иностранные государства становятся частью политической системы
самих стран-гегемонов. По сути, логика глобализации ограничивает
суверенитет самих гегемонов.

Внутренние дела и международные отношения

Размывание суверенитета переводит глобальную борьбу интересов
из сферы международных отношений в сферу внутренней политики
всех стран. То, что раньше касалось граждан опосредованно (ибо
международная политика осуществляется специально сформированными
госучреждениями), теперь начинает влиять на их жизнь
непосредственно. Население втягивается в глобальную, в том числе
межкультурную борьбу. Если раньше до рядовых граждан доносились
слабые отблески этой борьбы (типа международных терактов в
парижских кафе), то теперь им предстоит ощутить прелести
перманентной войны всех против всех на своей шкуре в полной
мере.

Постепенное стирание жесткой грани между несуверенными частными
корпорациями и частично суверенными государствами также будет
иметь фундаментальные последствия. Несомненные преимущества
получат те государства (но не их граждане), которые организованы
наиболее жестко и авторитарно, наименее демократичны и
плюралистичны, могут использовать ресурсы целой нации как единая
корпорация. Их противостояние государству-гегемону будет
напоминать противостояние средневековых феодалов сюзерену, а
методы этого противостояния будут носить характер далеко не
цивилизованный.

Глобализация правового поля страны-гегемона, его
распространение на малые государства, оказывается
фундаментальной основой для прямого и глубинного вмешательства
малых государств во внутренние дела страны-гегемона. Это
вмешательство через посредство капиталов, диаспор, шпионажа,
лоббирования, PR-акций уже в некоторой степени имеет место в США
на базе глобализации американской валюты, в России на базе ее
гегемонии в регионе СНГ. Но степень вмешательства, с которой
придется США, России и ЕС столкнуться в рамках нового понимания
суверенитета, фундаментально изменит суть и рамки их демократий.
Лоббирование интересов иностранных государств может оказаться
куда более сильным, чем влияние национальных корпораций, а уж
интересы граждан и их слабых ассоциаций окажутся вообще
задвинутыми в дальний угол.

Контуры XXI века

Новая конструкция международных отношений, с которой мир входит
в XXI век, крайне нестабильна и является в силу этого
переходной. Конструкция, основанная на праве ООН, при всех ее
недостатках все же обеспечивала стабильность. О конце этой эпохи
стоит пожалеть, но наступление новой стало закономерным итогом
предыдущего десятилетия, теорий «нового мышления», «конца
истории» и «нового мирового порядка».

Несмотря на усилия идеократов разных культур, социальных слоев
и государств осмыслить геополитическое будущее и контуры нового
миропорядка, человечество столкнулось с ним неожиданно, и только
сегодня приступает к осмыслению происшедшего как свершившегося
факта. Этому осмыслению все еще мешает угар войны, жесткий
идеологический прессинг со стороны СМИ, естественное нежелание
признать отличие новой реальности от того, что виделось в
прекраснодушных грезах переходного десятилетия. Но реальность
остается реальностью, и она очень скоро вступит в свои права.

Ни капитуляция Милошевича, ни его сопротивление, ни
посредничество России, ни упрямство или уступчивость НАТО, ни
загробная активность агонизирующей ООН, ни миротворчество
скандинавов, ни антигегемонизм Китая, ни «особые позиции»
европейцев, ни протесты приверженцев разрядки и конвергенции уже
ничего не могут изменить. Новое вино не вольется в старые мехи,
Принципы мирного сосуществования, примата суверенитета,
верховенства ООН остались в XX веке.

Сегодня всем нам Ци в России, и в Европе, и в Америке и в Азии
– стоит задуматься над этим будущим, попытаться осмыслить его,
отринув все сиюминутные идеологемы и события, обсудить саму суть
нового этапа в развитии международного права и международных
отношений. Осмыслить, как будет строиться политика в первой
половине XXI века. Без такого осмысления мы будем безоружны
перед каждым очередным неожиданно возникающим кровавым кризисом,
закономерно порождаемым неосознанной нами логикой нового
миропорядка.

Интернет — самое подходящее место для дискуссии о глобализации
международных отношений, которую я предлагаю как средство
осознания нового миропорядка. На первом этапе существенную роль
в обсуждении будут иметь стандартные идеологемы сторон
конфликта, сформированные для обеспечения массовой поддержки
властей воюющих сторон. Первый этап дискуссии, очевидно,
сведется к личным проклятиям за «непонимание» «священной
сущности» этих идеологем. Однако, в перспективе дискуссия может
войти в конструктивные рамки и в этом качестве способствовать
осознанию той новой реальности, к которой мы пришли в последнее
десятилетие, которая четко проявилась в косовском кризисе.

РУБРИКА