Бизнес & Балтия
7 (1640) 11.01.01
Павел ГОГНИДЗЕ, Турку - Рига
За линией Маннергейма. Русские в Финляндии - свои среди чужих.

"Как нам тут живется? Плохо. Потому что хорошо". Девушка
грустно подмигивает и выходит на улицу, под снег. В финском
городе Турку - Рождество. А корреспондент "&", благо что не
католик, пытается разобраться в том, как живется некоренному
населению сказочной страны.

Русские веселятся по-своему. Даже вблизи Полярного круга.

Моя собеседница Ксения - лютеранка. Стало быть, Рождество
праздновать должна. Но не будет - из-за настырности латвийского
гостя. Тихий рождественский ужин мы меняем на встречу с местными
иммигрантами. Они праздник тоже игнорируют - в уютной квартире в
центре Турку соберутся православные, мусульмане и даже один
индуист.

"А как же финны?" - наивно интересуюсь я. "Финики? Да кому они
нужны... Пусть сидят дома, едят рождественскую репку", -
отвечает Ксения. Не со зла, нет - просто дружеское общение с
финнами не принято. Небольшая община иностранцев, в которой все
прекрасно говорят по-фински, существует сама по себе. С местным
населением общаются по работе или по необходимости.

Моя собеседница живет в Финляндии уже 9 лет. Семья переехала
сюда из Петрозаводска, как только стало ясно, что СССР приказал
долго жить. Таких, как Ксения и ее родители, здесь достаточно. У
многих в Карелии найдется бабка или дед с финской фамилией.
Этого хватает, чтобы переехать, - и теперь девушка по фамилии
Семенова может благодарить бабушку по фамилии Вайнонен за новую
родину.

На двери квартиры Ксении - две фамилии. Первая фамилия - ее,
вторая - Тапалайнен - принадлежит подруге. "Ксения, а почему ты
не хочешь финскую фамилию?" Девушка кривится: "Все равно по мне
за километр видно, что я русская. И горжусь этим". Позже я
познакомился и с соседкой. Анечка Тапалайнен - вылитая финка. Но
к туземцам относится так же, как и ее подруга. Маскироваться под
коренное население здесь тоже не принято. Это так же легко, как
слиться с толпой где-нибудь в Японии.

Кстати, квартира, где живут подруги, выделена государством.
Если бы в Латвии государство выделяло студентам такие квартиры,
то в университеты ходили бы все - от мала до велика. Самое
смешное, что Ксении с Аней еще и платят за то, что они здесь
живут. "Это еще что, - добиваeт меня Ксения, - я вот работаю в
ресторане, но только потому, что мне скучно сидеть дома. В этой
стране созданы тепличные условия для бездельников - можно не
работать и нормально существовать". "Нормально" по финским
понятиям - это примерно на уровне латвийского миддл-класса.

Мы идем по свежему снегу к машине. В голову лезут всякие мысли
- неужели в таких условиях можно быть недовольным? Человек же, в
конце концов, животное, хоть и разумное. Одень его, накорми,
уголок свой дай - и все, чего еще желать? Вечно этим русским все
не так. Метания души.

Звонит телефон. Ксения отвечает по-фински. Потом переходит на
английский. Наконец разговор заканчивается. "Наташка звонила,
она тут неподалеку живет", - девушка прячет мобильник в карман,
оставляя меня в недоумении. Зачем разговаривать с Наташкой из
соседнего квартала по-фински? "Так удобнее", - комментирует
Ксения. Вскоре я понимаю, почему удобнее говорить с той самой
Наташкой по-фински.

Чувствую я себя дискомфортно, потому что подсевшая к нам в
машину девушка сыплет словами на трех языках. При этом
английский у нее прекрасный, финский, судя по всему, тоже, а вот
с русским туговато. Она здесь тоже 9 лет. Наталья не одна. Вслед
за ней в машину садится Сабо - огромный, улыбчивый и совершенно
черный. Говорю же, иммигранты с финнами не общаются. А Сабо -
хоть из Сомали, а свой в доску.

Между тем мы уже у цели. Дороги почти пустые - Рождество
все-таки. Машинально ругаюсь на водителя джипа, который плетется
впереди. Вдруг из-за спины выскакивает древний "Жигуль", с ревом
проносится по встречной и исчезает за поворотом. "Русские
поехали", - лаконично комментирует Сабо. Надо же. А я было
подумал, что финны устроили маскарад и решили поиграть в диких
восточных соседей.

Заходим в гости к тем, кто не справляет Рождество. Здесь шумно,
но семейно. Все радостно здороваются, а нас выходит встречать
хозяин, Хассан. Он единственный во всей стране некоренной финн -
специалист по работе с национальными меньшинствами. В Турку
вокруг него собрались несколько десятков молодых
людей-иммигрантов. А слава о нем ходит по всем молодежным
организациям Европы, лично проверено.

С Хассаном мы знакомы давно. Сам он из страны под названием
Бангладеш, это на границе с Индией. В Финляндии живет 11 лет, у
него здесь дочка и жена. Жена, как вы уже догадались, не финка.
Выходим покурить, и Хассан рассказывает свежую историю. "Знаешь,
я был недавно на одной конференции и познакомился там с какой-то
вашей специалисткой по работе с нацменьшинствами, - рассказывает
Хассан. - Она ко мне подходит и говорит - слушай, ты кто вообще
такой, ты же индиец какой-то. Что ты тут вообще делаешь?"

Хассан потирает темную кожу на руках. Холодно. "Я таких не
люблю. А общаться по долгу службы приходится. Вот я и решил ее
осадить. Я, говорю, скажу тебе, кто я. Я - финн. Гражданин
Финляндии. А вот ты кто? Какая такая Латвия?" - ухмыляется
Хассан. Шутка шуткой, да только на самом деле даже у этого
профессионала сработала защитная реакция. Не получается у него
до конца стать родным в этой стране, несмотря на прекрасный
финский и государственную службу.

Как не получается это у Ксении и ее подруг. Менталитет не тот.
Вот из комнаты выходит Райан. Ей 17 лет, из них 10 она живет
здесь. А родилась девушка, названная в честь американского
актера Грега Райана, в маленьком городке в Южном Ливане. Ее дядю
убили солдаты израильской армии, и семья решила бежать.
Спрашивать, состоял ли дядя в "Хезболлахе", было неудобно.

Впрочем, в благополучной Финляндии это неважно. Райан живет с
родителями в собственном доме, подрабатывает парикмахером и
учится в школе. Она делится радостью - только что заказала
билеты на Ямайку, уезжает на два месяца. "Папа заплатил", -
догадался я. "Зачем? Я сама заработала", - удивляется Райан.
Скоро ей опять переезжать. "Меняю эту страну на что угодно. Мы
думаем уезжать или назад в Ливан, или в Эмираты", - говорит она.

Маленький нюанс. Райан готова променять уютную жизнь в Турку на
нестабильный и бедный Ливан. Она готова фактически принять
статус изгоя - по крайней мере в родном городе. "Ты посмотри на
меня - мама у меня христианка, хожу я с короткой стрижкой, в
штанах, паранджи у меня даже дома в шкафу нету. Не примут меня,
не такие у нас нравы. Но лучше уж туда", - с вызовом говорит
Райан. Из Ливана на Ямайку ездить сложнее, но это, похоже, для
нее не имеет значения.

Местные русские, конечно, не такие горячие. Ценить комфорт
умеют. "Надо играть по их правилам, но сохранять свое "я". Хотят
говорить по-фински - пожалуйста. Хотят поговорить со мной о
погоде - нет проблем. Но быть ближе друг к другу не хотим ни мы,
ни они", - говорит Ксения. Почему?

"Приглядись внимательно, и заметишь, что здесь никогда не
смотрят людям в глаза, никогда открыто не улыбаются, - отвечает
Хассан. - Единственные глаза, которые я вижу, это глаза
молодежи, с которой я работаю. Дай Бог, чтобы моя дочка не
научилась отводить взгляд в сторону, когда вырастет".

На самом деле, спрятанные в пространстве где-то за твоей спиной
глаза - не такая уж большая проблема, если ты не полицейский или
окулист. Бывает и хуже - как, например, с младшей сестрой
Натальи. Ее перевезли поближе к Северному полюсу в 6-летнем
возрасте. В результате с сестрой Наташей сестра Маша общается
по-фински, а кириллицы молодое поколение не знает вообще.
Спрашивать у Маши, кто такой Достоевский, я не стал. И так
видно, что не знает. Ее старшая сестра о существовании Федора
Михалыча осведомлена, однако с творчеством не знакома.

Кстати, еще будучи в гостях у Ксении, я заметил, что в доме нет
ни одной книги. Точнее, единственный мудрый фолиант, который
удалось найти, действуя в рамках приличий, оказался финским
учебником по математике. Негусто, прямо скажем. "Какие книги? -
отреагировала хозяйка на прямой вопрос. - Где их взять?" "Здесь
же не Израиль, здесь не продают докторскую колбасу и черный хлеб
на каждом углу", - едко заметила мне Ксения.

Русских в Финляндии около 25 тысяч, всего иммигрантов - меньше
200 тысяч. Финнов вместе со шведами - более пяти миллионов.
Финны и шведы живут хорошо. Иммигранты тоже не голодают. Но
именно тогда, когда иммигранты не голодают, и появляются вопросы
посерьезнее, вроде социальной интеграции. Выучить язык и
перестать заботиться о деньгах, как оказалось, недостаточно.

Лучший тому пример - одна из крупнейших дискотек в Хельсинки,
где до 4 утра крутят рэп и ритм-н-блюз. Ксения с Наташей здесь -
частые гости. Что примечательно, чуть ли не единственные белые в
этом царстве ритмичной африканской поэзии. Причем отнюдь не
стесняются этого! Напротив: здесь, среди знакомых из Судана,
Индии и Ирака, они чувствуют себя гораздо комфортнее, нежели на
"благопристойной" финской дискотеке.

Когда мой коллега и попутчик через пару часов несколько
подустал от потока нескончаемого речитатива, в баре ему все-таки
довелось пообщаться с финном. Горячий парень признался нам, что
Латвию уважает - а особенно любит ее столицу Таллин. Хорошо,
дешево, близко - для финнов рай. В конце концов, географические
нюансы - это такая мелочь!

Мелочи подкорректировали. После чего моему коллеге пришлось
отвечать на вопрос о том, что у него в сердце - Рига, Москва или
Иерусалим?! Ну не понимает цивилизованный гражданин ЕС, как
можно быть латвийцем по паспорту, евреем по национальности и
русским в душе! Слишком уж интегрированно. А на Севере любят
приватность. И чтоб без всяких этих русско-африканских
выкрутасов.

РУБРИКА