Бизнес & Балтия
242 (1624) 11.12.00
Всеволод ЗАХАРОВ, экономист
Лат, евро и Банк Латвии

Недавний "круглый стол" по вопросам курса лата, организованный
ведущими бизнес-газетами, дал новый толчок к полемике о потерях
латвийских экспортеров, связанных с высоким курсом национальной
валюты.

Причем если еще несколько лет назад главными пострадавшими от
"завышенного" курса лата были предприятия, ориентированные на
рынки СНГ (каковых в недавнем прошлом было большинство), то
сейчас в роли обвинителей Центрального банка посредством СМИ
выступили экспортеры, реализующие продукцию в странах еврозоны.
Проявился горький парадокс латвийского экспорта: предприятия
теряли деньги на традиционных восточных рынках из-за проблем со
сбытом дорогостоящих товаров и нестабильности платежей, затем
сумели в значительной степени переориентироваться на
западноевропейские рынки, но вновь столкнулись с проблемой
неблагоприятного валютного курса. Неудивительно, что валютная
политика Банка Латвии (а конкретнее, привязка лата к SDR) стала
объектом острой критики.

Вообще говоря, новый виток критики курса лата - не что иное,
как очередное усиление аргументации за девальвацию лата.
"Девальвационным настроениям" в Латвии уже не год и не два, а
текущие проблемы на рынках еврозоны накаляют ситуацию и
увеличивают число сторонников принудительной смены курса лата.
Предлагаемые бизнесменами и аналитиками меры по улучшению
ситуации (привязка лата непосредственно к евро, привязка к
модифицированной корзине и т.д.) по сути означают потерю лата в
весе. В то же время достаточно очевидно, что за желанием БЛ
сохранить привязку лата к SDR в краткосрочном периоде стоит
жесткая позиция сохранения сильной валюты. Таким образом, тему
дискуссии "круглого стола" о лате и евро по большому счету можно
свести к неновому и весьма болезненному вопросу: "Нужно ли
девальвировать лат?"

У представителей разных видов бизнеса мнения на этот счет не
совпадают: экспортеры - за, но импортеры и, например,
нефтетранзитные компании, работающие на долларовую зону, вполне
довольны существующим положением дел. Резонный аргумент: за
экспортерами стоит местная промышленность, рабочие места. Почему
же тогда Центральный банк твердо настаивает на непоколебимости
существующей привязки лата к SDR?

Сторонники девальвации лата либо риторически адресуют этот
вопрос Банку Латвии, либо просто обвиняют БЛ в неадекватном
восприятии экономической ситуации и безразличии к местной
промышленности.

Банк Латвии практически с самого начала своей работы считает
главнейшей задачей борьбу с инфляцией, так как ее сдерживание
является, по мнению БЛ, "наилучшим вкладом монетарной политики
для экономического роста и финансовой стабильности".* Следует
признать, что с задачей этой БЛ справился. Если формально курс
на стабильную валюту был взят фактически со времен денежной
реформы начала 90-х, то сейчас сам факт реального снижения
инфляции в Латвии до уровня 5% дает возможность говорить о
реальных результатах политики сильного лата.

Однако у сильного лата, безусловно, есть и оборотная сторона -
это слабость латвийского экспорта (в особенности товарного),
отражающаяся в убытках экспортеров и большой величине дефицита
платежного баланса. Вряд ли есть основания полагать, что Банк
Латвии этого не замечает. Почему же Центральный банк не пытается
хотя бы частично сбалансировать ситуацию, поворачивая доступные
рычаги валютного курса (в данном случае привязку) в сторону
ослабления лата?

На мой взгляд, причины следует искать в долгосрочной стратегии
монетарной политики Банка Латвии. Ее стержнем является не что
иное, как твердая и непоколебимая последовательность. Латвийский
Центральный банк является, пожалуй, единственной государственной
структурой, которой удалось практически с момента своего
существования проводить последовательную политику. На фоне
постоянно меняющихся правительств и министров, депутатов,
бегающих из одной фракции в другую, Банк Латвии уже несколько
лет назад выглядел монолитной целенаправленной организацией, не
сотрясаемой кадровыми перестановками на высшем уровне
руководства и не меняющей стратегических принципов. Строгая
последовательная приверженность линии сильного лата, не
допускающая гибкости в вопросе курса национальной валюты, вряд
ли была бы возможна без конституциональной независимости БЛ и
без его влиятельной команды во главе с Эйнаром Репше. Однако то,
что происходило с латом и инфляцией в Латвии во второй половине
90-х, почти неизбежно наталкивает на мысль, что за политикой
сильного лата стоит не лоббирование Центральным банком интересов
импортеров и транзитчиков и даже не личное упрямство господина
Репше, а нечто более существенное. Это нечто, по моему мнению, -
оценка Банком Латвии значения собственной репутации для
экономики Латвии.

В современном экономическом анализе важнейшей характеристикой
Центрального банка является его репутация, или степень доверия к
нему (credibility). Репутация ЦБ является категорией
экономических ожиданий: это определенный образ ЦБ в сознании
экономических агентов. Так как современная экономическая наука
рассматривает агентов как рационально мыслящих субъектов
(согласно гипотезе рациональных ожиданий), репутацию ЦБ всецело
формируют его действия и решения. От репутации в большой степени
зависит эффективность проводимой ЦБ политики. Таким образом,
приоритетной задачей новообразованного ЦБ является создание этой
репутации, то есть убеждение людей в способности ЦБ действовать
в соответствии с поставленными целями и достигать их.

С этой нелегкой задачей столкнулся, естественно, и Банк Латвии.
Взяв курс на создание функционирующей финансовой системы со
стабильным уровнем цен и крепкой валютой, БЛ обрек себя на
трудные годы ограничительной монетарной политики. Однако вряд ли
во время ввода временных латвийских рублей кто-то из нас
предполагал, что вскоре соотношение "репшика" и привычного рубля
изменится с 1:1 до 1:7, а годовой уровень инфляции за пять лет
упадет до однозначного числа. Теперь мы знаем, что такое
возможно, потому что Банк Латвии нам это наглядно
продемонстрировал с помощью строгой последовательной монетарной
политики.

Создавая свою репутацию, Банк Латвии фактически создавал
ожидания агентов. Сказать, что эти ожидания создавались на
пустом месте, означает приукрасить действительность: Центральный
банк, по сути новая экономическая структура, вполне мог быть
жертвой "комплекса изначальной коррумпированности", а
инфляционные ожидания населения Латвии были явно
пессимистичными. Чтобы развенчать последние, Банк Латвии избрал
жесточайшую антиинфляционную позицию. Причем позиция эта была
открытой: по сей день БЛ всячески подчеркивает, что сильный лат
и низкий уровень инфляции являются его главными приоритетами и
для их поддержания он сделает все возможное.

Даже сам факт выбора номинального курса лата на столь высоком
уровне (самая дорогая валюта Европы) вряд ли случаен. Вполне
вероятно, что помимо политических амбиций за ним стоит
психологический ход Центрального банка - попытка мгновенного
создания образа сильной национальной валюты в сознании людей.

Антигибкость Банка Латвии, таким образом, вполне объяснима с
позиций установления соответствующей репутации: БЛ не пытается
действовать в интересах отдельных экономических групп или даже
их большинства. Благодаря конституциональной независимости он по
сути и не обязан уступать их давлению. Цель БЛ - стабильный,
необесценивающийся лат, выгоду от которого в идеале должно
ощутить все латвийское общество. Однако издержки проводимой
антигибкой политики приходится нести определенным группам,
например предприятиям-экспортерам, низкоквалифицированной
рабочей силе.

Ввиду такой асимметрии у жесткой монетарной политики БЛ
множество врагов среди представителей местного бизнеса.
Обострение неблагоприятной ситуации, связанное с ситуацией на
мировых валютных рынках, дает этой враждебности новый виток.
Однако ослабление курса лата если и даст краткосрочные выгоды
секторам, связанным с экспортом, то в то же время может свести
на нет усилия БЛ по формированию репутации. Инфляционные
ожидания в переходной экономике настолько чувствительны, что
даже незначительные ослабления последовательности политики могут
стать фатальными: прецедент может разуверить агентов в
возможностях и намерениях Банка Латвии. Таким образом, с точки
зрения репутации Центрального банка даже незначительный шаг в
сторону девальвации - в существующей ситуации шаг скорее
разрушительный.

Разумеется, экспертам Банка Латвии приходится отвечать на
критику при помощи чего-то более осязаемого, чем доводы о
репутации. По конкретным моментам девальвации в большинстве
случаев можно привести контраргументы - в их приведении,
собственно, и заключается участие БЛ в полемике вокруг курса
лата.

Однако признание роли репутации БЛ отнюдь не снимает проблемы
высокой цены политики сильного лата. Многие ведущие экономисты
мира признают, что у экономики, выбравшей механизм искусственной
привязки национальной валюты (adjustable peg), есть два пути
поддержания ее курса. Это успешная внешняя экономическая
деятельность (положительная динамика чистого экспорта) и
девальвационный пересчет привязки. Банк Латвии с его монетарной
стратегией явно не способствует первому, но не дает случиться
второму. Ситуация действительно сложная, и вопрос о девальвации
лата в долгосрочной перспективе остается открытым. Мягкая,
постепенная девальвация малой кровью, кажущаяся рациональным
выходом из положения, означает большое количество маленьких
девальвационных шагов, а такая постепенность не вписывается в
нынешнюю тактику Банка Латвии. Силен, разумеется, и персональный
фактор: связь между вероятностью даже незначительной девальвации
лата и нахождением во главе БЛ Эйнара Репше трудно отрицать.
Вместе с тем нельзя не признать, чт о вокруг Банка Латвии есть
множество влиятельных структур, которые значительно больше
подвержены внешнему влиянию и значительно менее последовательны
в своей политике, чем Центральный банк. Если БЛ не выстоит под
их давлением на монетарную политику, Латвию, возможно, ждет
худший вариант девальвации, сопровождающийся как подрывом
репутации БЛ, так и ударом по его независимости.

Как бы то ни было, призывы к ослаблению курса лата, пусть и
появившиеся не от хорошей жизни, - это призывы к нарушению
последовательности монетарной политики БЛ. А такое нарушение с
точки зрения мировой экономики может иметь негативные
последствия как для финансовой системы, так и для экономического
развития страны. Поэтому упрекать Банк Латвии сейчас в
определенном смысле поздно. Упреки были бы уместными на заре
становления лата: возможно, БЛ тогда слишком высоко поднял
планку, обозначил труднодостижимый ориентир, переоценил
возможности латвийской экономики. Сейчас же смена курса может
обойтись очень дорого. С ней будут сопряжены не только
материальные издержки от девальвации, избежать которых вряд ли
удастся, но и утраченные годы становления монетарной репутации
БЛ.

РУБРИКА

ОБСУДИТЬ

НАЙТИ